— Это все вы? — спросила она.
— Нет, конечно, все строители.
Женщина подошла к Нине, приподнялась на носки и поцеловала ее.
Радость женщины передалась Нине. Может быть, впервые за много дней исчезли постылые мысли о высшей математике, которую она бесцельно изучала в институте, о гремящих ведрах, краскопультах. Именно теперь вдруг пришла мысль, что есть другая, действительно высшая математика жизни — дарить людям радость.
Теперь, наверное, ее отсюда переведут, кто-то другой наскоро закончит дом за семь дней, и все новоселы верхних этажей будут клясть строителей.
Она подошла к окну и раскрыла его. Пошел дождь, застучал по окнам, зашумел в листве. Печальная песня угасла, а вместо нее где-то громко и вызывающе заиграл джаз.
Нужно идти… Вдруг возникает еще одна мысль: те, кто подписали акт, посмеялись не только над законом и над будущими новоселами, они посмеялись над собой. Ведь члены комиссии сначала отказались принять незаконченный дом, а потом засвидетельствовали, что дом готов к заселению и даже построен «хорошо». Что же заставило их изменить свое решение?.. Важин? Да, конечно, заставил Важин. Что же они, струсили? Нет, главный врач санэпидстанции смелый человек, он рисковал жизнью, когда изолировал очаг эпидемии; лейтенант в мирное время получил боевой орден Красной Звезды за смелость при тушении пожара. Архитектор? Что ему терять, рядовому работнику? Тут было что-то другое, может быть, привычка подчиняться…
Внизу хлопнула дверь, кто-то вошел в здание. На лестнице — тяжелые шаги. Шаги уже у дверей, Нина вскочила… В дверях стоял старший прораб Круглов.
— Здрасте. — Он прошел в комнату и грузно опустился в кресло, в котором сидел председатель. Насмешливо оглядев поле битвы, спросил: — Ну, чего добились?
Нина молчала.
— А ведь я вам сразу сказал, ничего не выйдет. Сказал?..
Ей неприятен сейчас Круглов. Чего он пришел, отдохнувший, спокойный, уверенный в себе? Она разозлилась. Позже, когда вспомнила эту встречу, поняла, что Круглов был ни при чем, она зла на всех: на комиссию, Важина, на саму себя… Да, на себя, такую беспомощную и никчемную. Резко спросила:
— О чем вы говорите?
— Запланировано сдать в квартале столько-то тысяч квадратных метров. И скажу я вам — верно запланировано, с учетом возможностей заводов и строителей. — Круглов помедлил. — Но вот произошло это еще в доисторические времена: как-то раз не успели строители закончить домик. Что тут было делать? А? Как вы считаете?.. Молчите. Ну ладно, отвечу за вас: нужно было выяснить причины, вздрючить как следует виновника. В следующий раз не повторилось бы. Так? — строго спросил Круглов. Нина молчала. — Так?
— Ну так, так! Говорите, если хотите, спрашивать я сама умею.
— Сердимся. Ну ладно, продолжу. Но ведь хочется управляющему трестом или, к примеру, председателю райисполкома в передовиках ходить. Верно? Опять будете кричать на меня, снова спрашиваю?
— Буду.
— Конечно, хочется. Так вот составили липовый акт. В первый раз! Может, сидели, как мыши, и ждали: вот-вот застукают и дадут по шее. Не застукали. Прошло! Готовы дома, не готовы — теперь подходит по плану срок, дома принимаются. И все об этом знают… — Круглов встал и прошелся по комнате. — Будете говорить, что после акта уже на качество не смотрят, спешат? Правильно! Новоселы, мол, въезжают в квартиры и сразу начинают исправлять дефекты. Так?
— Да.
— Ну вот видите?! Знаю я, милая девушка, чем вы дышите. Еще, наверное, будете говорить, что жильцы строителей плохо обзывают. Так? Но главное для меня другое…
Лицо Круглова помрачнело. Он подошел к балкону и, не глядя на Нину, продолжал:
— Главное: развращает это строителей. И рабочих учит халтурить, и прорабов…
— Понимаю, — устало ответила Нина. Она стояла у окна. — Что же делать?
Дождь перестал, ушли тучи, и высоко в небе уверенно зажглись звезды. Круглов аккуратно закрыл балконные двери.
— А черт его знает! Я вот струсил один раз, когда подписал акт рабочей комиссии, струсил второй раз — не явился на государственную комиссию… Думаете, сейчас пришел, чтобы покаяться, ударить себя в грудь: «Мы, мол, наведем порядок!» Нет, милая девушка, пришел я по другой причине — проверить краны, как бы ночью не залило здание. У меня уже было так после госкомиссии.
Нина взяла со стола сумку и направилась к двери.
— Я пошла. Значит, все, что вы сейчас говорили, все одни слова.
Нина пошла медленно вниз по лестнице. Если разобраться, то все надоело. В общем, она одна, все толкают ее тоже подключиться к этому порядку.