У входа ее ждал Алешка.
— Ты чего вернулся, милый? — насмешливо и резко спросила она. — Между прочим, можешь подняться наверх, там наш друг Круглов. У него интересные мысли насчет комиссии.
Алешка молча пошел рядом.
Они шли долго. Мимо ярко освещенных магазинов, где кассиры уже подсчитывали выручку, а продавцы были не за прилавками, а вольно расхаживали по торговому залу; мимо темных окон учреждений, наверное, шумных и полных жизни днем, а сейчас вызывающих тоску, будто все и навсегда кончилось; мимо небольших скверов, ограниченных глухими стенами домов, несмотря на то что тут стояли удобные скамейки, на них никто не сидел; мимо перекрестков улиц, где, уж наверное, полагалось быть толпе, но и тут было пустынно, людей отсасывали подземные переходы.
— Ну что, Алексей, завтра пойдешь к своему Мирону, подашь заявление? Да?
— Это уже ваш дом, Нина Петровна?
— Да, мой… А в заявлении напишешь, что уходишь на стройку. Потом спрячешься на своем монтаже, будешь ходить по балкам, красоваться… Будешь рассказывать друзьям, что ушел по принципиальным мотивам?
— Этот подъезд?
— Да, этот… Все будут считать тебя смелым парнем, и ты себя таким будешь считать. А ты… ты такой же трусишка, как и все… Ну что? Наверное, скажешь, что прочел классиков и попросишься ко мне?
— До свидания, Нина Петровна.
Она ничего не ответила, быстро вошла в подъезд.
Часть вторая
Глава первая.
Алексей Кусачкин
Что-то изменилось в нем после того, как комиссия приняла дом, с того вечера, как он молча шел рядом с Ниной Петровной, с прощания у ее дома, когда она назвала его трусом. Вроде глаза открылись. Он вдруг увидел, что рядом с лихими парнями-монтажниками бригады Волошина, которые, никогда не жалуясь, в жару, непогоду, холод, принимают и ставят панели; рядом с прорабами, которые день-деньской пекутся о стройке, иногда ловчат, хитрят и даже лгут, но почти всегда для пользы дела; рядом с руководителями строительных управлений, начальством, как их насмешливо называли, но которые (это грешно скрывать) работали не меньше, а, может быть, больше, чем монтажники и прорабы, — рядом с ними были другие люди: Важин, Мирон, Поляков, Лисогорский, и они очень зорко следили за всем.
Когда он работал на стройке, то называл своими врагами водителей. Они доставляли на стройку панели, плиты, материалы, всегда спешили. Шуметь о простое начинали в воротах стройки, грозились больше ничего не привозить, а когда он пробовал их урезонить, жаловались начальству. Сыпались выговоры. Он называл врагами разного рода инспекторов за излишнюю требовательность, которая, как ему казалось, не нужна и отвлекает от дела; врагами были субподрядчики — отделочники, сантехники, лифтовики… Да боже мой, разве их всех перечислишь! Они требовали сушки стен для малярных работ, пробивки отверстий для труб, подготовки шахт для монтажа лифтов.
Он спорил, зачастую противоборствовал, потому что их требования не совпадали с его желанием — скорее смонтировать здание. Но вот сейчас он вдруг понял, что никакие они не враги, просто каждый хотел лучше сделать свое дело: водитель быстрее разгрузиться, сделать больше ездок; инспектора — обеспечить безопасную работу; субподрядчики пеклись о фронте работы для своих бригад.
Раньше Алешка жил как в большой семье. Были друзья, были наставники, наконец, «враги», с которыми до хрипа спорил, чтобы отстоять свое. Но какие это были споры — все равно семья! Жил свободно; особо не задумываясь, шутил, поругивался, строил из себя простоватого парня. Это было так интересно — посмеиваться над людьми, которые из кожи лезут, чтобы разъяснить то, что ты уже давно понял.
И все ему было доступно, открыто: работа, техникум. Надоело на стройке — приподнял кепочку (адью!) и пошел себе на бумажную работу заказчиком. Хочешь вернуться — пожалуйста! Все было так ясно! Теперь, глядя на этих людей, возглавляемых Важиным, он насторожился. Кто они такие, эти люди, настоящие враги?.. Да не может этого быть! Какой враг из чудаковатого Мирона, который только и думает, как бы удержаться на своем кресле? Или Поляков? Какой он враг? Просто лодырь, самый настоящий, ищет себе легкую работу. Или Лисогорский? Говорят, хороший инженер. Наконец — Важин? Важин враг? Даже смешно. Ведь он с утра до вечера работает, с утра до позднего вечера! Сейчас вот заместитель председателя райисполкома, собственно говоря, представитель Советской власти… Да, конечно, глупо их называть врагами. Но кто же они в конце концов? И что их заставило так повести себя на комиссии?