Тогда, после поездки 72-го года, я написал и о музее, и о самом Григории Сергеевиче, о его неиссякаемой энергии, а вот о судьбе умолчал. Помянул вскользь, что «нелегкая». Не помню почему. Может, показалось мне, что это выходит за рамки темы. Потом-то я понял: ничего в этой жизни «за рамки темы» не выходит. Я в то время только начинал как журналист и не подозревал о некоторых своих возможностях, но, сам того не сознавая, доброе дело все-таки сделал. Очерк о Билибино с фотографиями, среди которых была и фотография Деда, напечатан был в «Вокруг света», и вскоре он написал мне, что, благодаря моей статье, его разыскали «многие фронтовые и не фронтовые друзья». Не подозревал я также, что это будет началом и нашей дружбы. Потом Дед вообще сделался знаменит, фоторепортаж о нем и его музее поместила «Правда». Осенью прошлого года Билибино отпраздновал свое двадцатипятилетие, у меня есть газета «Золотая Чукотка» с заметкой об этом торжественном событии. «Радушно было встречено выступление старожила поселка, геолога, директора Билибинского краеведческого музея Г. С. Глазырина. Решением исполкома Билибинского поссовета ветерану Севера Г. С. Глазырину присвоено звание Почетного гражданина п. Билибино. Ему была повязана алая лента и вручено соответствующее удостоверение». В поселке с пятнадцатитысячным населением все его знают, уважают. Только зовут уже не Дедом, а Дедусей — ласково так: «Наш Дедуся». А одна молоденькая, восторженная северянка мне говорила: «Когда я его встречаю, то всегда думаю: «Вот идет хозяин Чукотки! Такой он крепкий, уверенный. Настоящий хозяин Чукотки!» Словом, личность он уже легендарная, многие билибинцы, например, уверены, что Григорий Сергеевич был сподвижником самого Юрия Александровича Билибина, участвовал в его экспедициях «здесь, на Чукотке». Тогда мне приходится объяснять, что это не так, что Билибин работал на Колыме и совсем в другие годы, а на Чукотке никогда не бывал. Так что встретиться они никак не могли. Вот жену Билибина, Татьяну Васильевну, Глазырин знает, но это уже по музейным делам. «Тогда почему же поселок — Билибино?» — «Просто в честь…» Так я принимаю посильное участие в Дедовой просветительской деятельности… Но не все, однако, от него в восторге, потому что в иных ситуациях, особенно когда речь идет об охране природы, Григорий Сергеевич беспощаден и непримирим. Сыскался, скажем, один предприимчивый товарищ, председатель районного спорткомитета. Поселился он на отшибе, в парке, в домике при стадионе, и тут же начал тянуть от ближайшей теплотрассы ответвление к себе — через парк. Не дотянул — Дед, член президиума районного общества охраны природы, заметил и поднял шум. Парк этот не искусственный, не насаженный — просто уцелевший клочок столь уязвимой от соседства с поселком тайги. Расчистили там дорожки, оборудовали стадион, устраивают соревнования, праздничные гуляния. Григорий Сергеевич добровольно взял его под свою личную опеку. Крови из-за него он и себе и другим попортил немало. То строители для каких-то своих нужд перекроют ручей, протекающий по территории парка, — Дед опять шумит, бежит в поссовет; то ребята костер разведут, дерево спалят — в школу надо идти, выступать там, растолковывать… В общем, я этот парк для себя называю «парком культуры и отдыха имени Г. С. Глазырина».
Назавтра с утра Григорий Сергеевич приглашает в музей. Завтра — это суббота, нужных мне должностных лиц Я не увижу. Но если бы даже и будний день, я все равно не отказался бы, потому что это уже традиция: каждый приезд в Билибино начинать с визита к Деду и в его музей. Этот длинный одноэтажный дом, бывший барак, я не однажды описывал, заставая всякий раз музей в новой стадии: сначала это была единственная комнатушка с торца, затем пол дома, в конце концов Дед отвоевал барак во всю его длину. Обнес оградой. Тем не менее приехавшая несколько лет назад телесъемка внешним видом музея осталась недовольна. Распорядились так: на время съемки сняли вывеску кафе «Золотинка» и на ее место водрузили вывеску музея. Кафе «Золотинка», безусловно, выглядело поприличнее, посовременнее. Директора музея телевизионщики, давая столпившимся билибинцам пищу для злословия и мало о том заботясь, отсняли на фоне кафе. После чего вывески, разумеется, вернулись на свои места. Сам Дед отнесся к этому с юмором. «Вот трёкачи! Гады на лапах!» — говорил он, что звучало в его устах почти благодушно. И в самом деле, чем телевизионщики-то виноваты? Им хочется, как «красивше». А это уж пусть районное начальство на ус мотает… Начальство обещает. В перспективе развития поселка до 1990 года намечено строительство нового микрорайона. Будет там школа искусств. Под крышей школы предполагается и для музея отыскать подобающее помещение. Ну, а в ожидании этого музей все равно свое дело делает. Побывало в нем уже 75 тысяч посетителей. Легко сосчитать: каждый житель этого огромного района, в полтора раза больше Болгарии, был в музее минимум трижды. Есть в нем теперь экскурсоводы, Но Григорий Сергеевич ведет меня сам, в продуманной им последовательности, от начальной, как бы предваряющей экспозиции «Прошлое и будущее района» через залы: «Минерально-сырьевая база», «Природа», «Палеонтология», «Революционные события и этапы советского строительства на Северо-Востоке СССР», «Оленеводство», «Первопроходцы-геологи», «Искусство»… Громко, конечно, сказано: «залы» — небольшие комнатки. Но сколько тут всего! Да, я не раз тут был и описывал, но хочется вновь и вновь разглядывать и упоминать все эти камни, керны, гербарии, чучела, бивни, позвонок кита, череп двурогого носорога — «В Магадане нет, а у нас есть!», — старые фотографии, пожелтевшие газеты, геологические карты. Потому что все это не омертвевшее, не абстрактное, но до сих пор живое, конкретное. Известно, где найдено, кем принесено, подарено. И возле каждого экспоната Григорий Сергеевич может стоять и часами рассказывать, называть цифры, факты, фамилии. Память у него обширнейшая. Близко сравнение, но, как зоолог по единственной кости может представить целиком животное, так Глазырин, начав с маленькой выцветшей любительской фотографии, может рассказать всю историю района. Даже я могу уже кое-что поведать о некоторых экспонатах. В зале «Ю. А. Билибину посвящается» я не вижу запомнившихся мне значков. Характерных, массивных старых значков — «Стахановцу золотоплатиновой промышленности» (№ 980) и «Отличник соцсоревнования. Наркомцветметалл» (№ 3603), которыми был награжден Юрий Александрович. Как-то, прилетев в очередной отпуск в Москву, Дед самолично ездил в Ленинград к его жене и испросил их для музея. «Сперли! — говорит он в сердцах. — И орден Ленина. Еще кремневое ружье восемнадцатого века, времен казацких походов. Сперли, сволочи!» Горечь и негодование, с которыми он это произносит, я хорошо понимаю. И других слов тут не подберешь — именно «сперли». И именно «сволочи!». Что значки? Это ведь не деньги, не шмотки. Следовательно, понадобились они не какому-то сермяжному жулику, но «любителю», коллекционеру «с понятием», у которого, видать, «хобби». Поди найди его теперь в большом поселке. А Дед ведь начинал тут с первого кола, первых палаток, домов, когда все друг друга знали, дверей не запирали, все лежало на виду и никто ничего не «пер». Поэтому наблюдать такую трансформацию северянина ему особенно обидно. Не говоря уж о пропажах, которые невосполнимы. Меня все это беспокоит не на шутку.