Совещание закончилось и все разошлись.
В лаборатории Виктор ещё раз, теперь уже внимательно, прочитал всё, что имело хоть какое-то отношение к диаграмме разделения.
И ровно в пятнадцать часов он вошёл в помещение, где его уже ждала установка, которую смонтировали за рекордно короткое время – один час.
Облачившись в защитные приспособления и немного повозившись с зеркалом – настраивал его положение на точное отражение рук и штатива для крепления разделительной колонки, он поставил емкость с раствором за свинцовую стенку, отрепетировал, глядя в зеркало, все свои движения, которые будет производить в боксе, посидел, невидяще глядя прямо перед собой, встал и открыл крышку ёмкости….
…а потом, закрыв, вымазанную радиоактивным раствором, «Синюю» книгу, он выкурил подряд две – одну за другой, сигареты. Уже после того, как всё было завершено и курьер, держа в руках, как самое святое, плоды его труда – ампулу с пробой, убежал в центральную лабораторию, он долго не мог согреться, сидя прямо на полу душевой, подставив свою спину под обжигающие потоки воды и вытирая кровь, что бежала из носа. Работу он сделал за ночь, не отходя от установки даже на минуту – разделение шло медленно – капля за каплей уходил из ионообменной колонки раствор, а вместе с ним, капля за каплей, росло напряжение.
Идя по соединительному коридору, чтобы переодеться, он увидел, что навстречу ему размашисто летит Сам.
А дальше…
Дальше рассказывать не хочется.
–А ты это куда? – опять эта ухмылка…
–Всё сделано, разделил, анализ подтвердили расчетное количество основного компонента. Ночью закончил. Я спать…, – озадаченный такой реакцией, тихо ответил Виктор.
Немного помолчав, Сам хмыкнул, прищурился.
– И кому нужен этот героизм? – сказав это, он обогнул Виктора и размашисто зашагал прочь…
P
.
S
.
С той памятной поры прошло уже почти 30 лет.
Уже нет Самого, ушли все те, кто присутствовал на том памятном совещании, сменилось целое поколение работающих и давно перепрофилировалось предприятие…
А на полке у Виктора до сих пор стоит та самая «Синяя» книга, как напоминание о прошедшем.
Больше он её ни разу не открыл.
Золото
На него я обратил внимание сразу.
Небольшой холм, густо заросший багульником – это всё, что можно было увидеть, проходя мимо по тропе. Холмик как холмик. Да мало ли – вон, сколько таких разбросано вокруг! Место было совсем неприметное – все в таких холмах.
В таких, да не совсем. Из этого холма торчало несколько гнилушек – раньше они, видимо, были бревнами стен какого–то строения.
Мы медленно ехали на лошадях мимо этого распадка. Жара не отпускала уже четвертый день. Лошади вяло плелись друг за другом. Духота, гудящие оводы, качающийся круп идущей впереди лошади, струйки пота по лицу и вялые, словно маринованные, мысли в голове.
Вчера вечером, сидя у костра, проводник рассказал нам красивую местную легенду о золоте этих мест. Будто бы, где-то здесь стояла почтовая станция и была торная тропа на город Охотск, что на побережье Охотского моря. Тропу эту ещё люди Витууса Беринга били, идя к побережью во время Первой Камчатской Экспедиции. Построено и налажено все было крепко. Край был знатный – почти мореходный, пушной, золотой. А в Гражданскую войну здесь были кровавые стычки между чекистами и бойцами Белой дружины генерала Пепеляева. Обоз какой-то шел из Охотска, а что вез – никому не ведомо. Поговаривали, что золото чекисты из Охотска в двадцать втором году вывозили – там восстание местного населения началось. И, якобы, их на речке этой, где мимо завтра пойдем – Анче, и догнали, красных–то. И на станции этой бой сильный был – крепко чекистов тогда побили. А живых, которые из них остались, – «с Карлом Марксом проводами напрямую соединили. Накрепко. Страшно соединили – у живых людей животы ножами вспарывали, кишки гвоздями к стенам станции прибивали…»
– А потом все сожгли и быстро ушли на побережье – это туда сейчас двигается наш караван, – это он уже досказывал нам утром, подтягивая подпругу на лошади, склонив голову и щурясь от дыма самокрутки и лучей солнца.
И когда наш караван стал забирать в гору, я оглянулся и еще раз посмотрел на этот холмик. Зачем? Я не могу этого объяснить до сих пор. Что-то шевельнулось в сердце, как позвал кто–то оглянуться…
Не могу сказать – почему я начал думать об том бое. Интерес к событиям Гражданской войны в Якутии у меня давний. Из далекого детства всплывает посещение Якутского исторического музея. Фотографии времен Гражданской, реальные, не нарисованные, как-то сразу взволновали меня, мальчишку. Люди в бушлатах, кожаных куртках, шинелях. Кокарды, погоны со странными вензелями, буденовки. Странные ружья, наганы в руках, групповые фото, смешные, наивные позы. И взгляды… Строгие взгляды из невообразимых глубин, почти из бездны… Трудно объяснить, что возникало в душе от этих взглядов, а ещё труднее описать…