Идти по аэродромному полю к поселку было легко. Стебли иван-чая с хрустом ломались под ногами, а проплешины утрамбованного базальтово-черного аэродромного покрытия были ровными, как шоссе.
По мере приближения к окраине шум реки затихал. И когда мы вошли в поселок, то улица встретила нас неправдоподобной тишиной. Было так тихо, что невольно хотелось зашуметь, сделать какое-то движение, чтобы нарушить эту тишину…
Прямая линия улицы обрывалась на берегу реки, за быстрым течением которой вставали горы. Час назад еще светлая и просторная, теперь долина реки постепенно погружалась в предгрозовые сумерки. Безмолвными фантомами вдали изредка проблескивали фиолетовые ниточки молний, но звука грома еще не было слышно. Приближалась гроза. Казалось, что окружающее пространство уменьшилось, и горы вплотную обступили поселок. Духота усилилась.
Мы быстро шли по улице, изредка перебрасываясь фразами о качестве той или иной развалины – выбирали место для ночлега. Надо было спешить. Судя по черноте неба, дождь обещал быть сильным. Но дома были похожи один на другой – проломы в крышах, разбитые окна, выломанные и брошенные тут же двери… Конечно, можно было приютиться в любом из них, но мы шли дальше, надеясь найти что-нибудь лучше, чем увиденное.
И уже подходя к концу улицы, мы услышали звук. Необычный звук в тишине – то ли скрип, то ли плачь… Как будто за густой травой плакал ребенок. Плакал тихонько и горько.
Я оглянулся на товарищей. Сказать, что меня охватила оторопь – это не сказать ничего… Мы замерли на месте!
Сколько мы так стояли, я не помню. Долго. Наконец, я громко кашлянул, как бы обозначая наше присутствие, и прислушался. Звук не исчез и не изменился. Он шел из-за стены густых зарослей, что окружали какое-то пространство на противоположной стороне улицы. Как я не всматривался в эту зеленую стену – ничего не было видно.
И тогда я решительно шагнул в заросли в направлении звука. И пока пробирался сквозь зелень стены сорняков, звук исчез.
Я вышел на небольшую полянку – в прошлом ухоженный палисадник, и увидел качели. Посреди высокой травы одиноко стояли старые детские качели. Ржавые стойки, облупившаяся синяя краска на них, и забытый облезлый желтый пластмассовый слоник на рваном, высохшем и скрученном черном дерматине маленького сиденья.
Мы постояли, удивленно рассматривая качели и слоника. Обсудили свои мысли по поводу возникновения звука. Сергей вообще ничего не усмотрел в этом звуке, а мне показалось, что когда я вышел из кустов, качели качнулись и замерли…
– Ветер вполне мог раскачать эту развалину, а она вон как скрипит… – сказал Володя. И с этими словами, он качнул качели. Те, тонко пискнув, тут же остановились….
Палисадник примыкал к вполне сносному дому. Крыша строения была почти целой, дверь на месте, стекла в окнах целы. Даже маленькая веранда была застеклена.
Через улицу напротив дома расположилась огромная свалка старых механизмов – гусениц от тракторов, железных колес-звездочек, моторов, частей автокранов и кузовов…. Красная краска ржавчины железной свалки разбавлялась разноцветьем бытового мусора и зеленью травы. Удивительно, но вид этой свалки не раздражал. Нагромождение технических деталей и хаос красок заинтересовывали взгляд. А строгая линия тополей вдоль дороги придавала этому пейзажу некую законченность. Но что-то все же смущало меня в этой картине.
И когда мы подходили к крыльцу дома, я вдруг понял, что меня смущало в этих тополях. Их кроны не качались. Ветра не было….
Чернота туч заполнила почти все небо, оставив тонкую полоску его синевы на западе, откуда мы пришли. Духота наваливалась все сильнее. Нам уже физически хотелось прохладного дождя, благо – крыша рядом. И дождь не заставил себя ждать – сначала зашелестели заросли от первых капель. Потом их стало слышно на крыше, затем на земле. Эти капли были почти горячими, и облегчения не принесли. Опять сверкнули ниточки молний. И тотчас ударил раскат грома. Что тут началось! Праздник воды! Пошел настоящий ливень. Капли не барабанили по крыше, а грохотали потоками. Молнии копошились в небе сине-фиолетово-оранжевыми снопами, и со всех сторон гром, гром, гром!
Этот праздник воды мы наблюдали, расположившись под навесом крыльца приглянувшегося нам дома. Сначала попытались открыть входную дверь, чтобы войти, но она настолько разбухла и не поддавалась, что даже оторвали дверную ручку. И теперь, привалив рюкзаки к перилам, пережидали ливень.