Их реакция была нормальной – они стали меня успокаивать. При этом они говорили, что это молнии и тени так играют на полу, что такое бывает, когда моргаешь, что боковое зрение и не такие штуки преподносит… И как бы в завершении этого разговора, Володя взял стул, подошел в погребу, резко открыл его и бросил стул вниз! Захлопнул крышку и топнул по ней ногой.
– А если тебе и этого мало, так я сей момент, запечатаю твои придумки, – с этими словами он вышел на крыльцо и тут же вернулся с колесом-звездочкой в руках. Почти торжественно и осторожно он положил эту тяжесть на крышку и снова топнул ногой по ней, как бы впечатывая.
Скоро мы стали укладываться спать. Я молча перенес спальный мешок к печке подальше от двери, чтобы не видеть в проеме двери темноты соседней комнаты.
Я долго не мог уснуть. Лежал, прислушиваясь, боясь каждого звука, ловя себя на том, как напрягается все тело…
Товарищи храпели, и этот храп постепенно меня успокаивал. Печь отшелестела последними угольями и погасла, потрещав окалиной остывающей ржавой плиты. Сумерки за окном светлели.
Лежал и думал о том, что какой-то важный штрих в последних событиях отсутствовал. Чего-то не было, что-то должно было случиться, но не произошло… Какое-то очень важное, но совсем незаметное событие, встревожила мой разум. Какое??
И уже засыпая, я буквально увидел это! Володя взял стул, подошел в погребу, резко открыл его и бросил стул вниз… Звук! Звука падения стула в погребе не было…
Мгновенно вспотев, я вскочил, порвав при этом молнию у спального мешка! Товарищи подняли головы и, заспанные, с недоумением смотрели на меня. Немая сцена длилась несколько секунд…
Я молча смотрел на них и чувствовал, как меня начинает обволакивать нереальная тишина. Ни звука не доносилось с улицы. Птицы, ветер, дождь… Хоть кто-нибудь!!!
Слух ловил звуки и не находил ничего, кроме этой тишины…
Тишина давила, буквально заталкивала меня в угол комнаты. Страх, неописуемый страх… Нет, не страх – животный ужас мягко обнял меня и не давал даже вздохнуть…
И тогда я разразился тирадой! Я говорил громко, почти кричал о том, что надо идти, что мы все проспали, что…
Говорил и надеялся.
Надеялся на то, что меня некому больше слушать в этом доме, кроме моих друзей…
III
Собирать рюкзак я решил на улице и, наскоро забросив в него спальный мешок, буквально прошмыгнул мимо погреба на улицу. Так прошмыгнул, что даже выгнулся при этом, будто боясь внезапного прикосновения…
Выскочив на дорогу я чувствовал, как отступают ночные страхи. Улица, милая улица!!! Сырость после дождя была необыкновенная, но я нашел под навесом пару растрескавшихся от старости фанерных ящиков и теперь, разломав их, устроил что-то вроде сухой площадки для рюкзака. Несмотря на протесты моих друзей, я развел костер прямо посередине улицы и принялся за приготовление завтрака.
Туман постепенно рассеивался, открывая поселок. Ряд тополей заканчивался сразу за домом. Заканчивался сухим, очень старым, видимо расщепленным молнией, деревом.
Мельком бросив взгляд вдоль улицы, я увидел, нет, скорее почувствовал какое-то движение среди крон тополей.
Черно-серый какой–то лохматый комок подскакивал в кронах, постепенно приближаясь ко мне. И вот уже среди ветвей ближайшего тополя сильно всплеснуло черно-серым и… На забор против меня сел ворон. Грязный, весь какой-то облезший он производил отвратительное впечатление.
Я взмахнул рукой, отгоняя эту образину. Бесполезно – только голову наклонил, упершись в меня взглядом мутно-красных бусинок глаз.
– Вот это экземпляр! – Сергей вышел на крыльцо и теперь тоже созерцал сие творение.– Давно сидит?
– Только появился. – сказал я сипло и откашлялся.
Сзади снова скрипнуло крыльцо – это из дома вышел Владимир.
– Опа! Орнитология не знает примеров, чтобы дохлые птицы летали! – он изумленно рассматривал ворона.
–Что значит дохлые? – Сергей недоуменно оглянулся.
– Так замерзнуть должен давно – перьев нет, видишь? – Владимир резко выбросил руку в направлении птицы.
И тут произошло то, что заставило нас отпрянуть назад. Видимо испугавшись, ворон стремительно спрыгнул с забора в нашу сторону. Сделал два-три прыжка к нам и, остановившись, прокаркал. Прокаркал, как закричал.
Мы замерли. Замер и ворон, сверля нас злобными мутно-красными бусинками. Потом, как бы нехотя, повернулся и подскочил в воздух. Свой полет он направил в сторону небольшой горки, что возвышалась на противоположном конце поселка. На фоне её и исчез.