Н а д я. Не нужна я ему. Он скоро — инженер, а мне известка все руки изъела.
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Это ты, Надюшка, зря. Не в том причина. Любовь! Поняла ты?
Голос Варвары Петровны: «Заходи, Павловна. У меня этого добра много».
Н а д я (метнулась к Панкрату Степановичу). Вы только сейчас при мне ничего Варваре Петровне не говорите.
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Что ты! Разве можно. (Ушел в сторону реки.)
Входит В а р в а р а П е т р о в н а. Надя идет ей навстречу, берет у нее кошелку с продуктами.
В а р в а р а П е т р о в н а. Спасибо, Наденька. (Пауза.) Слыхала? Немцы к нам в город приехали.
Н а д я. Слышала.
В а р в а р а П е т р о в н а. На курган, к нашим братским могилам ездили, цветы возлагали, плакали… (Пауза.) Плакали… (Пауза.) Вроде и жалости у меня к ним нет, а жалко. (Вдруг.) Батюшки! Что это на столе-то творится? Кто окорок на самый солнцепек положил?
Н а д я. Не знаю. Я, тетя Варя, Шуру жду. Мне Шура нужна.
В а р в а р а П е т р о в н а. Ну, ну. Скоро должны все слететься. Они меня уважают. Уж чего-чего, а к обеду не опаздывают. Заведено так. Ну и я для них стараюсь. А для кого же мне еще?.. (Ушла в дом.)
Н а д я. Зачем я тут осталась? Что мне Шура теперь? Никто не поможет…
В а р в а р а П е т р о в н а (распахнула окно). На-ка, Наденька, гитару, чтобы тебе не скучно было. (Дала гитару, закрыла окно.)
Н а д я. Что же мне делать, господи? Что? Дура, дура я! Молчала, скрывала от него и вот дождалась. За тысячи верст приползла моя беда… Смотрю на солнышко и не вижу солнышка…
Из дома выходит В а р в а р а П е т р о в н а.
В а р в а р а П е т р о в н а. Ну, как у вас с Сережкой-то? Встречаетесь?
Н а д я (горько усмехнулась). Гуляем.
В а р в а р а П е т р о в н а. Это я знаю. А говорите о чем?
Н а д я. Больше молчим, тетя Варя.
В а р в а р а П е т р о в н а (интимно). Да ты что, робеешь, что ли, с ним? (Пауза.) Обнимает хоть?..
Н а д я (усмехнулась). Когда холодно.
В а р в а р а П е т р о в н а. Та-ак… А хочешь, милая, а тебя одной нашей женской хитрости научу? Сергей, говоришь, молчит? А ты не молчи. Тихим вечером песню слышнее слыхать. Вот ты и пой. Врет! Услышит его сердце твою песню, полюбится она ему. А песня полюбится, будет парень твой голос повсюду искать. Испокон веку так.
Н а д я. Спасибо, тетя Варя.
Варвара Петровна встала, пошла.
Варвара Петровна!
В а р в а р а П е т р о в н а (остановилась). Что, родная?
Н а д я. Вам Сергей… никогда ничего о Германии не говорил?
В а р в а р а П е т р о в н а. Говорил. Да ведь и тебе все известно. И как скучал он там. И как его чуть не убили. Хорошего, словом, мало.
Н а д я. А больше ничего-ничегошеньки?
В а р в а р а П е т р о в н а. Разве все упомнишь? Да что тебя тревожит, милая?
Н а д я. Нет, ничего.
Варвара Петровна ушла в дом.
Об этом он и мне рассказывал…
Входят Ш у р а и А л е ш а. Надя бросается к Шуре, обняла ее, заплакала.
Ш у р а. Брось, слышишь?
Н а д я. Ты же знаешь, как я люблю его.
Ш у р а. Его и надо было обнимать. Проворонила вот. Мама дома?
Надя утвердительно кивает.
А они где?
Н а д я. На лодке катаются.
Из дома вышла В а р в а р а П е т р о в н а.
А л е ш а. Тсс!
Ш у р а (громко). Какой же, говорю, вы мастер дамской завивки, если на мой вкус угодить не можете?
В а р в а р а П е т р о в н а. Ты что это, красавица, окорок вытащила, а убирать за тебя кто будет?
Ш у р а. Какой окорок?
В а р в а р а П е т р о в н а. Не ты? Сергей, значит. И он мог за собой прибрать, лакеев у нас в доме нет. (Ушла в дом.)
Ш у р а. Ну отколол братец номер. (Наде.) Да не захлебывайся, тебе говорят. Ну горько, знаю. Меры надо принимать, а не слезами исходить.
А л е ш а. А что, если Сергей Михайловича по комсомольской линии привлечь?
Ш у р а. За что?
А л е ш а. За связь с заграницей.
Ш у р а. Кто, ты будешь привлекать?