Она не была первой. Но она была… особенной. Пока однажды всё не закончилось. И теперь он только и видел, что блеск прозрачного камня в обручальном кольце. Но это ничего не меняло.
- Я не хочу… - медленно сказал Гидеон, глядя в сторону, на заваленный пергаментами стол Грюма. – Не хочу, чтобы кто-то…
Одна мысль об этом вызывала в нем одновременно ужас и желание голыми руками разорвать любого, кто посмеет хотя бы прикоснуться к ней.
- Прекрати, - велела Джульет отрывистым командным тоном, в два шага пересекая расстояние между ними, и внезапно схватила его лицо в ладони, с силой прижимая к щекам широко расставленные пальцы. Золотые кольца обожгли кожу неприятным холодком. – У тебя шок, и ты несешь всякую чушь! Мы засадим их в Азкабан, их всех, и никто из нас не…
Она охнула, замолчав, когда к ее рту прижались отчаянно ищущие ответа губы, и уставилась на него почти потрясенно, словно этот поцелуй застал ее врасплох. Гидеон ждал, что она оттолкнет, скажет «Не надо», вспомнит о муже… Он невольно скосил глаза, словно мог разглядеть прижатые к его щеке золотые полоски колец, и она тоже посмотрела на свою левую руку. А потом в зеленых глазах отразилось что-то непонятное, какая-то странная решимость и даже уверенность, и она одним рывком сдернула с пальца оба кольца, не глядя отшвырнув их куда-то на пол. И поцеловала его сама, вновь прижимая ладони к его щекам. Гидеон обхватил ее руками, на мгновение оторвав от пола, и усадил на край стола, не задумываясь сметя с темной столешницы пергаментные свитки.
Пусть это только шок, пусть завтра он проснется с чувством стыда и сожаления, но сейчас ее руки уже были под растянутым, порванном на боку свитером, а ноги обвивали его словно змеи сродни той, что шипела на ее левой груди между распахнувшимися полами свободной фланелевой рубашки. Броская, темно-зеленая, змея распахивала розовую пасть с парой длинных белых клыков, словно готовясь к броску, и обвивалась вокруг острого бледно-розового соска, изогнув конец чешуйчатого хвоста под грудью. Увидев эту змею впервые, Гидеон подумал, что ему никогда прежде не доводилось видеть чего-то столь же возбуждающего. Он думал так до сих пор, склоняя голову и касаясь губами острого кончика соска, нежно и почти осторожно, но она в ответ охнула и выгнулась, откидывая на столешницу голову в ореоле черных волос, задышала чаще, и тогда он невольно, не задумываясь, скользнул рукой вниз по гладкой коже живота и под грубую ткань свободных темных брюк, чувствуя, как она вздрагивает и негромко постанывает от малейшего прикосновения.
- Гидеон, - бормотала Джульет и тянулась к нему, ероша пальцами рыжие волосы, целуя губы, подбородок и обнаженные плечи. Ее соски терлись о его грудь, вызывая дрожь во всем теле, ладонь блуждала где-то внизу живота, то очерчивая кончиками пальцами напряженные мускулы, то принимаясь теребить застежку на джинсах, а потом наконец расстегнула, и вокруг члена сомкнулось горячее и влажное. Длинные гладкие бедра стиснули его собственные, ладони скользили по груди и ключицам, и он не останавливался, целуя, лаская пальцами и обхватывая руками, пока она не всхлипнула, вновь запрокидывая голову, и не замерла, задыхаясь и стискивая пальцами его плечи.
Гидеон решился спросить, только когда рассвело и они были уже не в кабинете в самом центре Аврората, а целовались в постели в маленькой тесной квартирке, и ее грудь крепко прижималась к его груди, а черные волосы падали на лицо и плечи, щекоча кончиками кожу.
- Ты всё ещё любишь его?
- Я никогда его не любила, - ответила Джульет почти невпопад, осторожно поглаживая пальцами свежие ссадины на его щеке и виске.
- Я не о твоем муже.
Она остановилась на середине движения и помрачнела. А затем резко отстранилась и села, отбросив в сторону одеяло и начав собирать с пола одежду.
- Мне пора.
- Это не ответ, - сказал Гидеон, не шевелясь и не пытаясь остановить. Ее невозможно было остановить.
Или всё-таки возможно, потому что она вновь замерла на середине движения и обернулась через плечо. И ответила так тихо, что пришлось даже напрячь слух, чтобы разобрать слова.
- Если он позовет, я брошу всё и пойду за ним, не раздумывая. Ты и сам это знаешь.
- А если Фабиан позовет, то не бросишь? – спросил Гидеон, глядя, как горят на свету малахитово-зеленые глаза.
- Причем здесь Фабиан? – возмутилась Джульет, не понимая, к чему он клонит.
- Притом, что я не вижу разницы! Они оба были твоими друзьями чуть ли не с раннего детства, и надо быть полным глупцом, чтобы не понимать, что ты всегда будешь относиться к ним иначе, чем к любым другим мужчинам…
- В таком случае, - ответила Джульет с тихой горечью в голосе, - меня всю жизнь окружают одни глупцы, которые только и говорят, что я неправильная. Что я… шлюха.
- Я никогда этого не говорил, - парировал Гидеон, и на мгновение ему даже показалось, что сейчас она развернется, сбросит обратно на пол одежду и вновь ляжет рядом с ним, подогнув ноги и прижимаясь теплой щекой к его плечу. – В конце концов, Джульс…
У нее дрогнули губы, словно она хотела улыбнуться. Или заплакать.
- Это нечестно. Нечестно заставлять тебя жить в тени другого мужчины, неужели ты сам этого не понимаешь?
- Но замуж ты при этом вышла, - сухо ответил Гидеон и перевел взгляд на потолок, понимая, что разговор зашел в тупик. Она не останется. В этот раз она не скажет того, что он хочет услышать.
- Его не жалко, - с убийственной честностью ответила Джульет, вновь став самой собой. – Он хотел брака с чистокровной, он этот брак получил. А мне не нужно заботиться о том, будет он переживать, когда я заговорю о другом мужчине, или нет. Потому что нам обоим всё равно. И я… Мне не стыдно поступать так с ним. Но не с тобой.
Она застегнула последнюю пуговицу на рубашке, повернулась, на мгновение замерев в раздумье, а затем всё же наклонилась и поцеловала его в губы.
- Я не хочу испортить тебе жизнь. Достаточно того, что я порчу ее самой себе.
И поднялась с постели. Гидеон опустил ресницы, прислушиваясь к звуку удаляющихся шагов, и увидел их вновь, стекленеющие голубые глаза и кровавые подтеки на белой коже.
Кэрроу наверняка уже были на пути в Азкабан, второго такого легиллимента, как Фабиан, не найти во всей Магической Британии. Сивого, пожалуй, единственного, кто не заботился о скрывающей лицо маске, можно было ловить месяцами, проклятый оборотень имел десятки, если не сотни нор по всей стране. Но с чего-то надо было начинать. И надо было добить, когда была возможность. Но он надеялся успеть.
Гидеон отбросил одеяло, нашарил в кармане брошенных на пол темно-серых джинсов пачку сигарет и закурил, глядя в незашторенное окно и задумчиво сощурив карие глаза. И не сразу обратил внимание на кружащиеся за окном белые снежинки.
- Я люблю снег, - пробормотала, еще задыхаясь и прижимаясь щекой к его ключицам, Джульет, глядя в запотевшее заднее стекло.
- Почему? – не понял Гидеон, способный думать лишь о том, какая она красивая и теплая. И что никакие силы не заставят его сейчас разжать руки и отпустить ее.
- Он всегда значит что-то хорошее, - ответила девушка, поднимая малахитово-зеленые глаза, и крепко поцеловала его в шею. – Я встретила двоих хороших друзей, когда шел снег. А сейчас я с тобой, и снаружи тоже идет снег.
Быть может, это было глупым ребячеством, но тогда эти слова показались ему чем-то особенным. И быть может, сейчас этот снег, которого уже не должно было быть, означал, что она еще вернется.
Или что каждая носящая Черную Метку мразь рано или поздно получит от него по заслугам.