Я должна поправить себя: никто никогда не произносил этого вслух, кроме Лорны Д'Инносенцио. Забавное имя для наименее невинной девушки, которую я знала. Лорна была занозой в моей заднице со второго класса. Она смеялась надо мной. Дразнила меня. Обычно называла меня «Беглой мышью». Она делала все и вся, чтобы привлечь внимание Снэка на автобусной остановке, когда мы были детьми. Она даже зашла так далеко, что продемонстрировала ему свои голые сиськи — как только они у нее появились, а это было довольно рано, примерно в пятом классе или что-то в этом роде. Она была действительно хорошенькой девушкой с действительно уродливой душой. Тогда я это поняла. Я убедилась в этом, когда она загнала меня в угол в туалете для девочек на первом этаже.
— Уродина, ты, должно быть, чертова дура. И бессердечна. Правда? Ты действительно думаешь, что Снэкенберг для тебя? Он принадлежал Шарлотте. Они были идеальны и великолепны вместе. А потом появляешься ты и разнимаешь их, и она внезапно умирает! Знаешь, это немного странно. Никто. Я имею в виду, что НИ-КТО не смирится с тем, что вы двое вместе.
К этому времени ее ухмыляющееся уродливо-красивое лицо оказывается прямо напротив моего. Еще ближе, и мы бы поцеловались. У меня нет никакой защиты, ни физической, ни словесной. Она всего лишь говорит то, что я уже сказала себе.
Единственное, что меня спасает, — удар двери женского туалета о стену.
Я никогда в жизни не была рада видеть чирлидерш, но когда их стадо врывается в туалет, Лорна отступает от меня, подходит к зеркалу и притворяется, что поправляет прическу. Я пользуюсь возможностью, чтобы проскользнуть вдоль стены мимо девчонок из группы поддержки.
Одна из них, Меган, которая всегда была добра ко мне, привлекает мое внимание, прежде чем я выхожу.
— Минни, ты в порядке? — Я даже не знала, что она знает мое имя.
— Да, — фыркаю я, не глядя на нее. Когда я выхожу, я слышу сильный шум. Громкий крик. Что-то вроде «Д'Иннокенцио, ты сука» или что-то в этом роде. Я всегда буду благодарна Меган за то, что она так защищала меня.
Уставившись в пол в коридоре и обдумывая то, что только что произошло, слеза скатывается с моего глаза и капает на линолеум. Когда я, наконец, оглядываю коридор, все, что я вижу, — это Снэк, стоящий у своего шкафчика и пристально смотрящий на меня. Коридор полон людей между классами, но все это исчезает, когда я вижу его. С таким же успехом мы могли бы быть единственными двумя людьми в школе.
Он пинком захлопывает свой шкафчик, когда я подхожу к нему. Без слов он притягивает меня в свои объятия прямо к своей груди. Я думаю, что шарада «не прикасаться на публике» закончена. Снэк спрашивает меня, что случилось, и я рыдаю о том, что только что произошло в туалете с Лорной и Меган.
Снэк поднимает мою голову и пристально смотрит на меня своими глазами сибирского хаски.
— Забудь о ней! Не обращай внимания на то, что сказала Лорна. Никто не знает, что происходит с двумя людьми, кроме этих двух людей. Она ничего не знает ни о Шарлотте, ни обо мне, ни о нас с тобой, если уж на то пошло. — Я проглатываю слезы и киваю. Мы идем, рука Снэка обнимает меня, обхватывает мое бедро. Снэк только что снова объявил всей школе, что мы пара.
Мы со Снэком проводим вместе каждую возможную минуту. Дни в школе. Вечера в его гостиной на первом этаже или у меня дома. Я подозреваю, что мой отец действительно может доставить нам неприятности, если мы останемся одни в моей комнате без открытой двери. Я предпочитаю ночи в доме Снэка. Колетт и мистер Снэкенберг в магазине. Весь дом в нашем распоряжении.
Я не знаю, как уговорила своего отца разрешить мне тусоваться со Снэком без присмотра. Может быть, это было потому, что он не хотел, чтобы я хандрила, думала о Шарлотте и Адаме и об остаточном чувстве вины, которое, к сожалению, сопровождало меня вместе со Снэком. Или, может быть, это потому, что я прямо сказала ему, что мы со Снэком не занимались сексом и не будем заниматься сексом, пока нам не исполнится двадцать три, потому что тогда мы закончим колледж, и мы, конечно, не сможем испортить нашу жизнь.