Момент поговорить с матерью выдался вроде как удачный. Алевтина старательно подбирая слова, чтобы избежать материнских подозрений, сообщила о том, что скоро уедет, но без Снежаны. Мама ведь не откажется приглядеть за ней? Девчонку можно будет отдать в ясли.
Зинаида Гавриловна ошарашено глядела на дочь. В душе у неё шевельнулись смутные подозрения.
- А как же твой муж? Он-то как к твоей выдумке отнесётся? Где ж это видано дитё малое без родителей оставлять?
- Так с бабушкой же.
- Ты у мужа-то спросила?
- Я от него ушла.
- Что?!
- Разошлись мы.
- Ой, горе-то какое!
- Мама! Так иногда бывает. Он меня ревновал. Сильно. Я что, по-твоему, терпеть всё это была должна?
- А и должна! Ревнует- значит любит! Ишь, чего удумала! Да где же это видано без отца дитё оставлять из-за всяких там глупостей. Ворочайся к мужу! Слышишь?!
- Я не знаю, - Алевтина прятала за опущенными ресницами глаза, в которых светилось торжество. Она уже придумала, как уговорить мать понянчиться со Снежаной.
- Мама, может ты и права. Я попробую. Но ехать мне сейчас нужно без дочки. Так легче будет нам помириться. Ты же понимаешь, да?
Зинаида Гавриловна тяжело вздохнула. Чуяло её сердце неладное, да только верить в то не хотелось. Она позволила дочке себя обмануть, но строго при этом приказала:
- Ладно уж, поезжай, но весной за дитятком что бы вдвоём приехали!
- Мама, ты у меня самая наилучшая!
- Вдвоём! Ты меня слышишь?!
Алевтина слышала. И хорошо понимала, что до весны она должна обзавестись каким ни каким мужем. Иначе худо ей придётся. С мамашей шутки плохи, а без её помощи ей девчонку одной не поднять.
Через неделю Аля вернулась в город снабжённая кое-какими деньгами и запасом продуктов на первое время. Она сняла маленькую комнату и устроилась на работу диспетчером в автоколонну, рассудив, что мужа искать лучше всего в большом мужском коллективе.
Но ни один из молодых неженатых парней, попавших в поле зрения Алевтины, особого интереса в ней не пробудил. Увы!
-Может всё ещё люб мне Петька? – рассуждала Аля, пытаясь разобраться в себе.- Когда таращился на меня, сердце от волнения пойманным воробушком трепыхалось. А может это обида моя к нему рвалась? Не могу простить! Гад он - Петька! Балованная сволочь!
Алевтина грустно усмехаясь, прикрыла повлажневшие глаза. Как же ей было жаль себя, горемычную. Она злилась на весь мир: на себя безголовую, на беспутного Петрушу, на вторгнувшуюся в её неустроенную жизнь Снежану.
Как ни странно, но больше всего претензий было у Али к дочери. Ищи ей теперь папашу, расплачивайся свободой за видимость соблюдённого приличия. Тоскливо-то как! И обидно.
Стремясь пробудить в мужчинах интерес к своей особе, Алевтина при этом неизменно удерживала парней на расстоянии, всё никак не решаясь приблизить к себе одного из них.
Ей очень не хотелось жертвовать собой. Она так мечтала выйти замуж по любви! Но в ближайшем её окружении влюбиться было абсолютно не в кого.
А время шло. Отпущенный ей мамашей срок истекал.
Сергей Королёв, на котором Алевтина остановила свой вынужденный выбор, обладал удобным именем ( для Снежаниного отчества), красивой фамилией и почти двухметровым ростом. Он был немного зануден, с хозяйской жилкой, переходящей временами в скупость, но зато добытчик, и казался надёжным, как гранитная скала.
И Алевтина купилась на эту самую надёжность. Она стала кокетничать с Сергеем, позволяла ему провожать себя домой, ходила с ним на танцы в городской парк.
Родителей у Королёва не было. Его вырастила бабушка, которая недавно умерла, оставив внуку двухкомнатную квартиру. Это обстоятельство окончательно всё и решило.
Алевтина уговорила Сергея расписаться без всяких там свадеб. О Снежане рассказала накануне женитьбы, придумав невероятную душещипательную историю. Будущий муж смутился. Алевтина пустила в ход всё своё обаяние. Растроганный её слезами, впечатлённый глубоким манящим вырезом полупрозрачной Алиной кофточки, Сергей позволил себя уговорить. Он даже пообещал удочерить девочку.
Так у Алевтины появился муж, а у Снежаны папа.
***
Снежана, конечно же, имя красивое, но для повседневного употребления не удобное.
В семейном обиходе возникает потребность сократить любое имя, произнести его поласковей, по-домашнему.
Алевтина всё никак не могла придумать, как бы ей переиначить дочкино имечко.
Зря не прислушалась тогда к акушерке. Хотела насолить другим, вышло, как всегда, себе.