31/03
Снежана.
Проснулась я рано, как говорят, с петухами, которые и разбудили меня своим криком. Сладко потянувшись, соскочила с кровати, и быстро поменяв лёгкую ночнушку на сарафан, вылезла в настежь распахнутое окно. Как в детстве. И ничуть мне не было страшно. И неловко тоже не было!
Умылась под умывальником, ещё баб Зиной прилаженным к старой развесистой груше. Стекающая под корни дерева вода забрызгала мои босые ноги. Свежий ветерок донёс до меня запах мяты.Хорошо!
Я вдруг, почувствовала себя беспричинно счастливой, как в детстве, когда приезжала к бабушке в деревню на летние каникулы.
Сколько же лет я избегала приезжать сюда? А ведь мои самые счастливые воспоминания родом из этих, далёких от городской суеты, мест.
-Анюта, ходь скорей, завтракать будем,- всплыл из глубин моей памяти зовущий меня баб Зинин голос, чуть насмешливый и до боли родной. Старушка знала все мои уловки и редко позволяла мне выскользнуть со двора не позавтракав, и не потрудившись на пользу вечно страдающего от сорняков огорода.
Вернувшись мыслями в детство, я словно увидела себя со стороны: худенькая девчонка с изрядно исцарапанными длинными ногами и непослушно торчащими в разные стороны белёсыми кудрями, нехотя поворачивается на бабушкин голос, досадуя на то, что не удалось удрать из дому незамеченной. Теперь ни от завтрака, ни от прополки не отвертеться. Характер у бабки крутой, не поглядит, что внучке одиннадцатый год пошёл, если что, то и с хворостиной по двору погоняет, всей деревне на смех.
- Уже иду, бабуля,- обречённо вздохнув, я плетусь в летнюю кухню, где, успевшая подоить Рыжуху баб Зина, процеживает через цедильник парное молоко.
Отрезав себе хрустящую краюшку накануне испечённого бабушкой хлеба и налив молоко в большую глиняную чашку, я усаживаюсь за стол.
- Пей, деточка молочко. Оно у нашей Рыжухи сладкое. Такого ты в своём городе не пивала. Я тебя, ясонька моя, быстро выхожу. Ты у меня обо всяких хворях вмиг позабудешь,- приговаривает бабушка, и ласковая улыбка собирает лучиками морщинки вокруг её глаз.
- Мы на речку с Пашкой договорились пойти,- без особой надежды на поблажку сообщаю я.
- И на речку сходишь. Вот свеколку с тобой по прохладе прополем, и беги куда хочешь, гуляй.
Спорить с неизбежным не стоит. Баб Зина, почти каждое утро находит для меня заросшие грядки. Я даже наловчилась уже довольно быстро управляться с этой мало приятной работой, хоть бабуля и поругивает за пропущенные сорняки и загубленные росточки.
Но зато после честно заработанного обеда никто не посягает на мою свободу. И я могу наслаждаться ею полной мерою.
Летние каникулы у баб Зины в деревне я проводила охотно. Хоть Зинаида Гавриловна и покрикивала на внучку, а за дело и наказать могла, но на бабушку я не обижалась. Рядом с ней чувствовала себя спокойно и уверенно. Это в городе все притворялись и врали, а здесь, в деревне, дрались взаправду, любили и дружили по-настоящему.
Детей в деревне было много. В каждом дворе по нескольку ребятишек. С некоторыми из них я дружила, кой- кого недолюбливала, были и такие, что вечно меня задирали и обижали. Но имелся у меня защитник, который с ними быстро разбирался, готовый защитить свою подружку ото всех и каждого.
Пашка! Как же давно я о тебе не вспоминала! Не хотела ворошить забытое. Берегла от боли своё, по глупости отвергнувшее тебя, сердце…
С деревенскими девчонками отношения у меня как-то не складывались. С мальчишками же наоборот, дружить было и легко, и весело. Я наравне с ними участвовала в их проказах и забавах. Баб Зина, конечно, скора бывала на расправу, но это меня не останавливало.
Полоть свеклу занятие не из лёгких. Росточки хлипкие, тоненькие, прячутся в траве, из земли норовят выскочить, только к ним неловко прикоснись. Полоть свеклу, ну просто наказание!
Жарко. На речку бы поскорей, застряла я на бесконечной грядке.
Солнце стояло уже высоко, когда мне удалось управиться с нелёгким делом.
Наскоро вымыв руки и освежив лицо, я переоделась в купальник, сверху сарафан, в руки полотенце. Бабуля на ходу вручила мне свежеиспечённые пирожки с маком. Всё, теперь айда за ворота!
- Ну, ты и долго нынче,- бросается мне на встречу заждавшийся Пашка.
Я мысленно приглядываюсь к своему воспоминанию о нём. Надо же, своей подружке Пашка казался сильным, уверенным в себе героем, готовым взвалить на себя любые её проблемы. А я, нынешняя, теперешними взрослыми глазами, вижу высокого худощавого подростка, нескладного и смущенного, ещё не влюблённого, но уже безгранично преданного нашей детской дружбе.
Ах, Пашка, Пашка!
Нет, о Павле, не нужно сейчас вспоминать. До сих пор больно. Ну и дурой же я была.
-Аннушка, проснулась уже? – голос у Сони удивлённый.
Я повернулась и шагнула навстречу жене маминого брата. Какой же хороший она человечек. Самый лучший из всех, кого я знаю.
- Петухи разбудили,- капризно пожаловалась я.
Мы дружно рассмеялись. Я обняла Соню за худенькие плечи, заглянула ей в глаза.
- Трудно тебе управляться с хозяйством?
- Да нет. Сама удивляюсь, как быстро обвыклась. Ну, и Серёжа ведь помогает. Дети часто навещают. Это тебя к нам не заманить было, а наши ребятишки деревню любят.
- Не скучаешь по городу?
- Удивляешься, как люди живут в тиши да глуши?- Соня широко улыбнулась, отвечая мне вопросом на вопрос.
- Ну, что-то типа того,- смутилась я.
- Нет, Анюта, мне в деревне нравится. К тому же колхоз у нас богатый, молодёжи много. Правда, времена сейчас смутные. И колхозом мы уже не называемся, но Пётр Савельевич по-прежнему крепко в своих руках всё хозяйство держит. Людей в обиду не даёт. Школа у нас есть и детский садик, клуб, больница. В Черниговке жить можно. Для всех работа есть. Дядя Серёжа на ферме работает. Я детским садиком заведую. А главврачом у нас знаешь кто?
Пашка твой! Помнишь Пашку?
Я только кивнула, пряча от Сони глаза.
Значит, Павел вернулся в родную деревню. Возможно тогда, когда ушёл от меня, непутёвой.
Я ничего о нём не знала. Не потому что не могла узнать, просто не хотела. Из гордости, вредности, упрямства.
Его уход был тогда для меня полной неожиданностью. Такой надёжный, такой преданный мне Пашка, вдруг взбунтовался и бросил меня. Этого я ему до сих пор не простила! Но теперь-то я знала, что он мне нужен. Сердце ведь вздрогнуло, стоило Соне произнести его имя. Десять лет прошло, а я ничего не забыла. Никто другой за эти годы не был мне так дорог. Может я его и правда любила? Тогда бы об этом догадаться!