— Что ж, по крайней мере, это лучше, чем внезапное сумасшествие'.
— Прекрасно! Этот диагноз также подходит вам, — парировала Кристина.
— Да, конечно. Особая разновидность сумасшествия, когда начинаешь стрелять по гостям из лопаты для расчистки снега.
Кристина покраснела и, не зная, что возразить, пожала плечами. Аргумент был неотразимый. Незнакомец решил сменить тему разговора.
— И что же, ваш двоюродный брат по-прежнему ждет вас? — спросил он неожиданно.
— Да, — сказала Кристина, — правда, мы с ним не договаривались о конкретном часе приезда, так что едва ли он в ближайшее время начнет бить во все колокола и просить национальную гвардию отправиться на мои поиски.
Зачем я иронизировала? — засомневалась Кристина. — Лучше было бы сказать, что Роджер с друзьями с минуты на минуту начнет прочесывать окрестные леса, разыскивая свою любимую сестрицу.
— Сомнительное удовольствие — искать вас в такую метель, — ответствовал Джастин.
Теперь он стоял сзади, за спинкой кровати, и Кристина обернулась, ощутив на затылке и спине его тяжелый, обжигающий взгляд. Он по-прежнему улыбался своей очаровательной улыбкой и сиял голубыми глазами.
— Червячка заморить не хотите? — спросил он вполне дружелюбно.
Кристина молчала.
— Проголодались, я говорю?
Кристина ощутила, что голодна как волк.
— О, неужели вы и в самом деле готовы накормить меня? — спросила она с удивлением. — И это после того, как вы отважились впустить меня в дом? Неужели ваше гостеприимство распространяется до таких невероятных пределов?
— Я уже отдал в ваше распоряжение и свою ванну и свою постель, — заметил незнакомец, и от его справедливого упрека Кристине стало стыдно.
— Подозрительность по-прежнему владеет вами, — с уверенностью продолжал Джастин. — Тем лучше, не правда ли? По крайней мере, никому из нас не придется раскаиваться за нечаянную утрату бдительности, правда?
Кристина наконец увидела, какое чувство собственного достоинства таится в этом человеке.
— Еще раз говорю, сэр, что не понимаю, на что вы все время намекаете. Но как бы там ни было, вы, по-видимому, спасли мне жизнь, и я вам чрезвычайно признательна. Не могу найти подходящих слов, чтобы выразить свою беспредельную благодарность. Грешна, но я люблю жизнь!
— Не верю ушам своим! Неужели я слышу слова благодарности, да еще от репортера! Вот это сюрприз!
— Репортеры тоже люди, — напомнила Кристина.
— По моим наблюдениям — нет. — Ответ прозвучал жестко и уверенно. Чувствовалось, что незнакомцу не до шуток и с прессой у него свои счеты.
— Вы говорите так, будто уже стали однажды жертвой газетной ошибки, искаженной информации… — начала было Кристина.
— Репортер — это репортер, мисс Кеннеди. Не знаю, кто откомандировал сюда вас…
— Никто никуда меня не командировал! — возмутилась Кристина.
— Ладно, мисс Кеннеди, поскольку вы все же оказались здесь, я бы хотел щегольнуть перед вами своим хлебосольством. Не скрою, я страшно проголодался. И каким бы грубияном, по мнению некоторых, я ни был, есть одному в присутствии дамы не в моих привычках, А поскольку электричество, как я надеюсь, вот-вот должны дать, я, пожалуй, спущусь вниз и что-нибудь приготовлю. Если пожелаете, разделите со мной мою скромную трапезу.
Незнакомец направился к двери, намереваясь оставить ее — живую, здоровую, пальцем не тронутую.
Натянув простыни на грудь, Кристина наклонилась вперед, восклицая:
— Погодите! Бога ради, где мои вещи? Я… не могу спуститься к вам в костюме Евы.
Он живо повернулся и оглядел ее. Это не был взгляд развратника или сластолюбца, но Кристина не могла отделаться от ощущения, что он видит ее без одежды до мельчайших подробностей.
— В стенном шкафу висят халаты. Выберите себе тот, который придется вам по душе. Ваши вещи еще не высохли. Я был слишком озабочен, а потому не положил их в сушилку. Впрочем, сейчас я исправлю свою ошибку.
Он снова собрался уйти, но, поколебавшись, указал ей на другую дверь.
— Ванная здесь, за гардеробной, а дальше второй выход в коридор. Под раковиной в шкафчике найдете неиспользованные зубные щетки, тюбики с пастой и все необходимое для туалета. Чувствуйте себя как дома.
— Спасибо, — сказала Кристина, недоумевая.
Казалось, перед ней стоял совершенно другой человек, не имевший ничего общего с тем одержимым монстром, который заявил ей, что она скорее замерзнет на пороге его дома, чем попадет внутрь.
— Благодарю вас, мистер… — Кристина осеклась. Только сейчас она поняла, что все это время разговаривала с ним, не зная имени.
— Извините, — смутилась она. — Я даже не поинтересовалась, как вас зовут.
— Действительно? — Незнакомец приподнял бровь, и в улыбке его проскользнула настороженность. — Меня зовут Джастин Магнуссон.
— Благодарю вас, мистер Магнуссон.
Он впился в нее взглядом, словно не мог поверить, что она не слышала это имя раньше. У него отлегло от сердца — имя Джастин Магнуссон ничего ей не говорило.
— Значит, Джастин. Прекрасное имя, — сказала она, ощущая себя канарейкой, вокруг которой ходит голодный кот. Нет, в зубы этому коту лучше не попадаться. — Благодарю вас, Джастин. — Кристина очаровательно улыбнулась.
— Мое имя вам ничего не говорит? — небрежно проронил он.
— Ничего. А должно?
— Оно известно в определенных кругах.
— Прошу прощения, должно быть, я не принадлежу к этим самым кругам. — Кристина снова улыбнулась. — Вы бы не хотели доверить заботу об ужине мне? Я неплохо готовлю.
— Вас это не затруднит?
— Не затруднило же вас… потратить время и силы, чтобы спасти меня от смерти.
— О, ни капли, — заверил он ее с прежней загадочной усмешкой. — Такое впечатление, что мы знакомы давным-давно!
С этими словами он покинул комнату, прикрыв за собой дверь.
Кристина, проводив его взглядом, медленно приподнялась и спустилась с постели. Затем торопливо перебежала через комнату к стенному шкафу и рывком распахнула его.
Шкаф оказался не больше и не меньше как целой комнатой с двумя рядами полок и проходом между ними. Нижний ряд занимала обувь, верхний — завернутые в целлофан свитера, между ними висела на плечиках разнообразная одежда. Приятно пахло кедром.
Глаза лихорадочно искали халат, пальцы машинально ощупывали твидовую ткань жакета. Отыскав на вешалке белый бархатный халат, Кристина мгновенно набросила его на плечи. Хозяину, вероятно, он был чуть ниже колен, ей же доставал до самых лодыжек. Поудобнее завернувшись в него, она туго завязала пояс.
Все произошедшее с ней Кристине казалось дурным сном. Ее зазнобило при одной мысли, что не поддающиеся разумному объяснению последние события могли повлиять на ее психику.
Джастин Магнуссон пугал ее. Он по-прежнему видел в ней хорошо замаскированную репортершу, которая любой ценой готова была раскрыть тщательно скрываемую им тайну.
Нелепость ее положения заключалась в том, что она и в самом деле была журналисткой. Не той, которую он ожидал, но все-таки…
Она вспомнила, каким тоном он заявил, что все без различия репортеры, в его понимании, не могут называться людьми. После такого далеко не лестного заявления признаться, что она тоже принадлежит к столь презираемому им журналистскому племени, с ее стороны было бы глупо и опасно.
Самодур ты, подумала Кристина, оставшись наедине с собой. Возможно, он просто не представляет, кто же такие профессиональные репортеры, корреспонденты на самом деле. Она, например, хорошая журналистка, по праву собой гордится, а еще больше дорожит тем, чего сумела добиться в своей области. Благодаря серии ее статей внимание целого сообщества влиятельных американцев было привлечено к удручающему положению пожилых людей в домах престарелых. В другой раз она полгорода подняла на ноги, когда потребовалось собрать пожертвования для сложной и дорогостоящей детской операции. Она делала благородную и полезную работу, и этот человек посмел, без всяких на то оснований, очернить не только ее, но и всех ее коллег, большинство из которых были честными тружениками, влюбленными в свое дело. Может быть, она все-таки знает его имя? Кристина закрыла глаза и попыталась хоть что-то вспомнить. Нет! Имя Джастина Магнуссона ничего ей не говорило. Она вздохнула и подумала, что впредь следует держаться с ним осмотрительнее и не поддаваться его мужскому обаянию. Кристина дотронулась до щек и обнаружила, что они пылают. Боже! Так значит, Джастин ее раздел до нитки и уложил в постель. Он сказал об этом якобы вскользь, но потом заметил, как красиво она сложена…