А впрочем, нет. У нее не оставалось и этого шанса, потому что красивый, сочный, хорошо поставленный голос отчитывал ее:
— Нехорошо, мисс Кеннеди! Нехорошо притворяться. Я же вижу, что вы очнулись. Где же ваше воспитание, позвольте вас спросить?
Кристина открыла глаза и увидела над собой благопристойное, запыхавшееся лицо мистера Гарри Джонстона, характерного актера. Это он говорил, что благодаря пьесе Джастина переживает свою вторую молодость. Гарри чуть притормозил, не отпуская ее рук, связанных ремнем от брюк.
— Вы еще некоторое время будете испытывать слабость, — успокаивал он ее тоном врача. — Я слишком сильно надавил на вашу сонную артерию. А впрочем, скорее, слишком слабо.
— Откуда же такое великодушие? — Кристина и в самом деле почувствовала, что не в состоянии пошевельнуться. А горло горело как в огне — должно быть, он основательно его изуродовал.
— Какое великодушие, милочка. Времени не было. Эти два кретина могли спохватиться, а потом появился этот третий… Пришлось на ходу менять стратегию. Так что придется убивать вас дважды. Имейте в виду, что я вообще был бы рад и пальцем к вам не прикасаться.
— Джастин! — в горле першило, и говорить было трудно. — Это кричал Джастин, и он меня видел.
Это была ложь, но Кристина надеялась, что на этот раз она окажется спасительной. Гарри качнул головой.
— Простите, леди, но вы не правы. И вы не хуже меня знаете, что это не так.
Набравшись сил, Кристина прошептала:
— Гарри, на этот раз они будут знать, что это ты. Не Джастин, не Роксана, не Джек, а именно ты. Теперь они быстро сообразят, кто мог это сделать.
— Доказательства! — отозвался Гарри. — Им будут нужны вещественные доказательства. На одних подозрениях не построишь судебный процесс. А если и ляжет на меня какая-то тень, что ж, Джастин пять лет живет под подозрением и, кажется, до сих пор не умер от этого.
Он присел на камень, на лице у него не было злобы, скорее разочарование и усталость.
— Мне так не хотелось, чтобы с вами что-нибудь произошло. Я увидел, как эта дурочка Роксана пишет свою записку, и понял, что во что бы то ни стало должен услышать, о чем она будет вам говорить. Она сказала то, что я и ожидал — то есть, ничего. Обо мне ничего. Вот тут бы нам разойтись мирно, как корабли в море, но ваше любопытство, леди, погубило вас и могло погубить меня. Вы меня увидели, а с вашей настойчивостью вы, чего доброго, нашли бы недостающие улики — с вас станется. Точнее, сталось бы.
Кристина задрожала, стиснув руки от бессилия. Гарри продолжал:
— Между прочим, тяжелое это занятие — убивать, мисс Кеннеди. Разве мог я подумать, что однажды убью Майру? Но что оставалось делать, если она грозила разрушить мою карьеру, а на крайний случай уничтожить и меня.
— Это каким же образом? — спросила Кристина, скорее удивленная, чем испуганная. Она была так уверена, что это сделала Роксана. По крайней мере, до разговора в роще.
— Видите ли, мисс Кеннеди, я питаю слабость к спиртному.
— Это слабость многих. Алкоголизм — болезнь, которая поддается излечению. Почему же вы не лечились, а стали убивать других.
— Так-то оно так, но в моем случае речь шла о том, что я рисковал упустить свою последнюю возможность. Постановщик «Снежного пламени» пообещал, что выгонит меня тотчас, если я выпью хотя бы глоток вина. Он — по настоянию Джастина — дал мне шанс, а я, как бы это сказать помягче, опять поддался слабости. Майра об этом проведала. Откуда, как, Бог ее знает. Я запил на вторую неделю репетиций и, чтобы выйти из запоя, вынужден был лечь в больницу. Постановщику я, разумеется, сообщил, что у меня воспаление легких. А Майра, узнав правду, начала усиленно шантажировать меня.
Как партнер по пьесе я ее устраивал, денег у нее было в избытке. Ей просто нравилось издеваться надо мной, показывать свою власть. А потом она тогда страшно боялась потерять Джастина, и в ту ночь, когда он сказал ей о разводе, Майра объявила мне, что расскажет все режиссеру. Это было на улице, я был в перчатках, двор усеян следами. Я не помню точно, как все это произошло. А впрочем, Майра умела довести до бешенства. Слово за слово, кровь прилила к голове, и вот я чувствую, что изо всех сил затягиваю на шее Майры ее любимый красный шарф. Ну, остальное вы знаете.
Он внимательно посмотрел на Кристину и рассмеялся. Глухо и невесело:
— Так вы ничего не знали? Боже, а сегодня утром вы убедили меня, что находитесь на пути к истине. Как глупо, мисс! И очень жаль!
— Но как вы меня собираетесь убить? Тем более, что вас все равно схватят. Вы ведь даже злобы ко мне не испытываете. Неужели рука поднимется?
Где мы, подумала Кристина. До того, кажется, мы ехали на автомобиле. Но далеко ли успели отъехать? Она может быть трижды права, говоря, что его схватят, но будет ли ей самой от этого легче? Перед тем, как идти навстречу, она на всякий случай попросила предупредить об этом шерифа — и мисс Петри обещала это сделать. Но примет ли шериф всерьез такие заявления? Может быть, он отмахнется и объяснит все разгоряченным воображением молодой журналистки? Неужели ей и в самом деле грозит смерть? Кристина похолодела и приподняла голову. Она видела лишь снег, камни, деревья. Да еще шумела вода где-то поблизости. Странно — зимой и шум воды.
— Слышите? — с легким злорадством спросил Гарри. — Маленькая, но быстрая речка, впадающая в конце своего пути в лесное озерцо. Красивое, глубокое, прохладное озеро, в отличие от речки, не покрытое льдом.
У Кристины оборвалось сердце. Только сейчас она поняла, что за участь ей готовилась. Он бросит ее в воду со связанными руками, она погрузится на дно и больше не вынырнет.
— Но неужели вы сможете? — начала она.
— Я устал постоянно бояться разоблачения, — сказал Гарри. — Мы все устали. Не надо было трогать прошлое — оно способно убить.
— Но если меня найдут со следами удушья…
— Сперва им надо вас найти. За пять лет я успел изучить во всех подробностях эти места. По карте. Знаете, когда мучит бессонница и грызет…
— Совесть?
— Скорее страх. Так вот, более глухого места в округе не найти. Едва ли кому придет в голову исследовать дно этого заброшенного озера. Они вас не найдут.
Если бы не эта проклятая слабость! И не эти связанные руки. Она попробовала приподняться.
— Нет, нет, мисс Кеннеди. Не надо никуда спешить, я сам обо всем позабочусь. — Он вынул из кармана револьвер. — С тех самых пор я всегда наготове. Как видите, однажды он пригодится-таки. Причем для благородной цели, поскольку я собираюсь облегчить мучения молодой и красивой, хотя и слишком любопытной женщины.
Несправедливо, подумала Кристина, Жизнь несправедлива. Эта жизнь сломала и ожесточила душу Гарри, и вот сейчас он готов, не моргнув глазом, разрядить в нее обойму.
Неуверенно приподняв револьвер, Гарри прицелился.
— Эй, Джонстон! Гарри Джонстон!
Оба мгновенно встрепенулись — Гарри, еще не успело смолкнуть эхо, уже палил по деревьям, откуда долетел возглас, а Кристина откатывалась по снегу в сторону.
— Промазал, Джонстон! Слышишь! Ты промазал. А ну-ка, попробуй еще раз!
Гарри исступленно выстрелил в направлении голоса, потому что знал его так же, как и Кристина. Это был голос Джастина.
Джастин был рядом. Совсем рядом, хотя они его не видели.
Последовал еще выстрел. Еще один. Затем из-за дерева показался темный силуэт. Мгновением позже Джастин и Гарри катались по снегу. Кристина, напрягая все силы, пыталась встать. Шатаясь, она встала.
И разглядела невдалеке от себя что-то сверкающее. Сверкающее как снежное пламя.
Это был револьвер Гарри. Шатаясь и увязая в снегу, Кристина побрела в сторону револьвера, медленно, дюйм за дюймом приближаясь к нему. Затем так же медленно нагнулась.
Гарри и Джастин продолжали неистово бороться. Руки Кристины сомкнулись вокруг холодного обжигающего металла, и, потеряв равновесие, она поскользнулась и упала на спину. В следующую секунду над ней склонился высокий человек, и Кристина едва не умерла от страха.