«Неплохо потрудился. Надеюсь, хозяин мною доволен. Надо в следующем году лично проследить, чтобы елочку привезли поменьше. Второй раз на высоту три метра я уже вряд ли полезу. Мне, авось, не двадцать лет. Интересно, что там кухарка Мария надумала в итоге с тортом – сливочный или бисквитный? Хорошо бы сливочный…» – неторопливо раздумывал Эндрю. Он с детства был сладкоежкой, и в свои преклонные годы никогда не отказывал себе в удовольствии полакомиться сладким.
«Ну что же, вроде бы хорошо получилось. Выглядит шикарно и внушительно. Как раз под стать моему замку. Стоило потрудиться ради такого результата. Какая-нибудь двухметровая колючка смотрелась бы здесь убого и неуместно... Надо бы заказать новые плафоны для главной люстры. Если присмотреться, половина уже потертые и тусклые, и блеск уже не тот, что раньше… Надеюсь, акции прибавят процентов десять, не меньше…Хотелось бы сделать покупки для зимнего сада, новые орхидеи Ребекке понравятся…Интересно, о чем это тут болтал Оскар… Привидения в рыцарском зале? Хм...не замечал. Сходить что ли ночью послушать…» – рассеянно размышлял лорд Генри. Он опирался на свою любимую трость с бриллиантовым набалдашником и задумчиво глядел то на елку, то на люстру, то на внука. Он любил свой замок. Он любил свою семью.
«Потрясающе! Она такая огромная! И как вкусно пахнет. Обожаю этот запах. Скорее бы развесить игрушки и гирлянды, и будет совсем красота. Как же хочется поскорее Рождество. Что же мне подарит Санта Клаус в этом году? Надеюсь, железная дорога точно будет, и волшебный калейдоскоп. А еще я загадывал дартс. Обыграю Эдварда. Пусть не задирает свой нос. Он всего на семь лет меня старше, а воображает себе, что взрослый. Скорее бы завтрашний день!» – восторженно думал Оскар, припрыгивая от нетерпения на месте.
«Хорошо бы кухарка Мария добавила к сырному фондю немного того голубого сыра, что прислала Джулия. Мне кажется, с ним вкус будет более пикантным. Не забыть бы…Надо ей напомнить…И кедровые орешки – поджарить на сливочном масле с кайенским перцем, а не с паприкой. Ведь перепутает же…Нужно сегодня с ней еще раз встретиться и все обсудить. И насчет вина…Генри просил Бордо именно урожая с левого берега. Надеюсь, Николас отыщет в Лондоне пару бутылок…» – подумала леди Ребекка.
При мысли о Николасе она улыбнулась. Она уже много лет испытывала глубокую сердечную привязанность к этому милому застенчивому юноше, сейчас уже шикарному возмужалому тридцатидвухлетнему мужчине, потому что любила его почти как родного сына. Своих детей у нее не было. К сожалению, она была бесплодна.
Николас был лучшим школьным другом Джеймса. Как друг Джеймса, он часто бывал в их доме, всегда был вежлив, добр и учтив. Они вместе учились в колледже, потом в Оксфорде. Николас рано остался без родителей и рос круглой сиротой, и леди Ребекка с детства относилась к мальчику благосклонно, заботилась о нем. Можно было точно сказать, что Николас являлся почти членом семьи Эшли и удостоился чести отметить Рождество в их семье. Как и все предыдущие праздники. И завтра его ждали.
На него, кроме других поручений о вине и прочих Рождественских мелочах, была возложена еще одна важная миссия. Привезти из Лондона на Рождество Эдварда, внебрачного сына лорда Эшли. Надо было привезти его в целости и сохранности, убедившись, что по дороге он не застрянет на все праздники где-нибудь у своих многочисленных друзей по Университету. Эдвард был молод и горяч, ему хотелось повеселиться в ночном клубе, но традиции семьи обязывали его встречать Рождество в кругу семьи. А его семья – это семья Эшли.
Глава 6. Волнения в Карневалл-холле
– А он и говорит мне: «Ты сама во всем виновата. Когда я встретил тебя, ты была тихой, доброй и спокойной девушкой. Ты мне говорила, что мечтаешь о доме, полном маленьких детишек и обещала, что в доме всегда будет пахнуть ароматной выпечкой. И что ты теперь жалуешься? Ты получила, что хотела, а что взамен? Я пашу, как вол, а ты все жалуешься и ноешь, твое нытье и ревность мне порядком надоели… Как Вы думаете, он меня точно бросит? – миссис Вандербилд остановилась в потоке слов, открыла рот, чтобы набрать побольше воздуху в свои могучие легкие, и ненадолго замерла с открытым ртом, как рыба, выброшенная на берег.
Ей показалось, что доктор Альберт ее совсем не слушал. Похоже, его глубоко посаженные темные глаза на худощавом лице прекрасной лепки не выражали ничего, кроме невероятной досады и откровенной скуки. Он смотрел на нее через просторный, обитый дорогим зеленым шелком рабочий стол и грезил только об одном. Чтобы ее здесь не было…Чтобы скорее закончился этот утомительный рабочий день, чтобы все его клиенты забыли о нем на несколько долгожданных Рождественских дней, чтобы поскорее оказаться подальше от суетливого Лондона под прохладными сводами старинного замка Лакримоза, чтобы поскорее свершилось все, что он задумал…