– Успокойся, Джеймс. Тебя никто не обвиняет. Мы только по крупицам собираем все факты вчерашнего позднего вечера, если не мы, так полиция в конце концов доберется до сути, и возмездие будет справедливым, – попытался успокоить друга Николас.
– Расскажите нам все, что припомните о том периоде времени, когда предположительно был убит лорд Генри – с половины одиннадцатого до одиннадцати часов вечера, – попросила Елена.
– Я помню, что мы с Линдой очень рано покинули гостей, сославшись на плотный ужин и порядком выпитое бренди. Мы поднялись сюда, в свою гостиную, и перед сном я попросил Линду почитать мне немного. Я обожаю Диккенса. Его неподражаемые Рождественские истории были как нельзя кстати. Мы как раз добрались до появления второго Духа в комнате достопочтенного мистера Скруджа, как Линда попросила горячего молока. В последнее время она почему-то плохо спит по ночам, и стакан не просто горячего, а только что вскипяченного молока успокаивает ее нервную систему и помогает уснуть. Я решил не тревожить слуг, они и так намаялись с приготовлением для нас потрясающего ужина, я сам спустился вниз на кухню и вскипятил для Линды молока, – рассказывал Джеймс.
– Вы встретили кого-нибудь в коридоре или на кухне? – спросил доктор Альберт.
– Никого не было, единственно, как мне показалось, кто-то из слуг убирался в музыкальном салоне, там кто-то тихонько напевал песенку – но кто это был, я не видел – может Мария, а может Агата – точно не скажу, – продолжил Джеймс. – В общем, я вскипятил молока и сразу же отнес его наверх для Линды – это было без двадцати одиннадцать, я взглянул на часы на кухне, пока кипятилось молоко, еще подумал – какой долгий прекрасный зимний вечер. Не скрою, я был в приподнятом настроении. Линда выпила молока, мы поболтали еще о том, о сем. Нас обоих так разморило, что решили пораньше лечь спать. Линда вызвала по внутренней связи Марию, чтобы она забрала стакан молока и блюдечко, на котором я его принес. Пришла Мария, забрала посуду и пожелала нам спокойной ночи. Вскоре, как она ушла, мы услышали этот жуткий крик и выбежали из гостиной в кабинет отца. А дальше… я плохо помню, что было дальше, я до сих пор еще не могу прийти в себя.
– Спасибо за подробный рассказ, значит Вы провели весь вечер с Линдой, за исключением того периода, как ходили за молоком? – уточнила Елена.
– Да, понимаю к чему Вы клоните. На этот короткий промежуток времени, когда на плите кипятилось молоко, у меня, действительно, нет алиби, и мне нечего добавить в свою защиту.
– Скажите, пожалуйста, Вы ведь хорошо знали коллекцию оружия отца. Вам приходилось раньше видеть орудие убийства – старинный кинжал? – спросила Елена.
Лицо Джеймса мгновенно исказилось от подступившего волнения. Внешне он держался без видимых изменений, но в глазах читалась нарастающая тревога.
– Да, конечно, кинжал…Как я мог забыть об этом…Дело в том, все дело в том…что это я подарил его отцу. Вчера днем, прямо перед обедом, я заходил в его кабинет и вручил ему это подарок. Я знал, что он давно хотел приобрести в свою коллекцию такой старинный восточный кинжал, и долго подыскивал его в антикварных лавках Лондона, – тоскливо сказал он. – Отец при мне развернул подарок, долго и восхищенно рассматривал его и положил в шкаф – тот самый, напротив его рабочего стола, где хранится его коллекция древнего оружия.
– Шкаф запирается на замок? – спросил Николас.
– Нет, отец никогда не запирал его, насколько я знаю, коллекция была застрахована, да в наших глухих краях ограбление – это такое же редкое явление, как летняя радуга для эскимосов, – ответил Джеймс.