– Когда-то я ненавидела лорда Генри и желала его смерти, – бесцветным голосом сказала Линда. – Я обвиняла его в смерти моего неродившегося ребенка, моей доченьки… По его неукоснительному распоряжению слуги в доме ежедневно с маниакальным усердием натирали полы до блеска, он любил, чтобы все сияло чистотой. Я поскользнулась на лестнице, неудачное падение, никого не было рядом, в результате выкидыш и дальнейшее бесплодие… Да, я желала его смерти. Но если Вы думаете, что это я его убила вчера этим кинжалом, то Вы ошибаетесь.
Во-первых, прошло много лет, и ненависть притупилась, ведь, в конце концов, лорд Генри и леди Ребекка всегда относились ко мне очень хорошо. Это был несчастный случай, и, конечно, лорд Генри был ни в чем не виноват, он не хотел причинить мне зла.
Во-вторых, если бы я задумала лишить его жизни, то я бы выбрала другой, более деликатный способ – яд, например. В юности я увлекалась медициной и до сих пор немного разбираюсь в ядах. А вид крови я совершенно не выношу, все в доме это знают. К тому же, я бы выбрала любое другое место и время, только не Рождественский вечер в доме, полном гостей и заваленном со всех сторон непроходимыми сугробами.
Николас и доктор Альберт, не сговариваясь, переглянулись друг с другом. В их красноречивом взгляде читалось восхищение: в такой с виду хрупкой и, казалось бы, недалекой женщине-ребенке присутствует, однако, чистый и холодный разум и железная логика – качества, недоступные многим.
– Линда, будьте так добры, расскажите нам, как Вы провели вчерашний вечер, с тех пор как Вы с мужем покинули Чайную комнату, и до той самой минуты, как мы все встретились в кабинете у бедного лорда Генри? – любезно попросил Николас. Ему нравилась, как держалась Линда. «А она не так глупа, как мне всегда казалась. Похоже, Джеймс гораздо слабее ее в условиях стресса и неопределённости.»
– Думаю, мой муж уже рассказал Вам, что мы все это время провели вместе. Мы попрощались с гостями и поднялись в нашу гостиную примерно в девять часов вечера. Но точное время я, к сожалению, не помню. Мы обсудили с ним какие-то незначительные мелочи про ужин, про подарки, про общее настроение. Потом он попросил почитать ему книгу, – неторопливо начала свой рассказ Линда.
– Вы знаете, а ведь это мой любимый роман у Диккенса – «Холодный дом». Леди Дедлок в нем совершенно бесподобна, и эта загадка с переписчиком судебных писем…, – сказала Елена.
– «Холодный дом»? Согласна, прекрасный роман. Но вчера мы читали «Рождественские песни» Диккенса, – удивилась Линда.
– Вот как? Странно... Джеймс как раз рассказывал нам, что Вы дошли до описания церкви в поместье леди Дедлок, когда Вы попросили его принести Вам кипяченого молока, – не отступала Елена.
Ей отлично был известен этот широко распространенный в полиции прием. В случае подозрения в возможном сговоре предположительных соучастников убийства, инспекторы и сыщики намеренно путали показания и ловили заговорщиков на мелочах, о которых они не успели договориться. В данном случае Джеймс и Линда могли договориться, что провели вечер вместе и читали Диккенса, но могли и не уточнить, какой именно роман. Если бы Линда подтвердила слова Елены, что они читали «Холодный дом» – у них уже была бы готовая пара подозреваемых в убийстве лорда Эшли. Но прием не сработал. Удивление, которое читалось на лице Линды было совершенно неподдельным, абсолютно искренним.
– Похоже, Джеймс и правда выпил вчера слишком много бренди, а ведь я останавливала его весь вечер, видела, что ему уже много…Наверное, он меня совсем не слушал, пока я читала, и ему было все равно – «Рождественские песни» или «Холодный дом» – в его затуманенном бренди мозгу все было одинаково – Диккенс есть Диккенс – мягкий юмор, детальные описания окружающего, порой скучноватое и утомительное чтение, но неизменно благотворно действующее на моего мужа перед сном. У нас ведь есть полное собрание его романов, видимо, Джеймс все перепутал, – голубые глаза Линды смотрели без тени испуга или замешательства – прозрачная светлая голубизна, не замутненная страхом и сомнением.
– Ясно, ну мы уточним потом этот вопрос, – сдалась Елена.
– А что было дальше? Вы попросили молока, и Ваш муж ушел за ним на кухню. Как долго его не было? – спросил Николас.