– Минут десять – не больше, примерно столько нужно времени, чтобы вскипятить на плите молоко для любимой жены, – улыбнулась Линда.
– А вот я с детства терпеть не могу кипяченое молоко. У него всегда такая противная липкая пенка на поверхности после того, как оно закипит. Но родители заставляли меня пить это молоко перед сном, говорили, что для здоровья полезно, – неожиданно вспомнила детство Елена. – Вот уж я намучалась с этой пенкой.
– А что мучиться, снял эту пенку, и все дела, – искренне удивился Николас.
– Если бы все было так просто, – ответила Елена. – Родители говорили, что нужно подержать молоко под пенкой, чтобы оно сохранило свой аромат и полезные свойства, и только когда она растворится в молоке, уже тогда можно пить. А Вы, Линда, как переносите эту пенку, ждете, когда растворится или вытаскиваете ее ложечкой на блюдце?
Неожиданный поворот разговора застал Линду врасплох. Она приоткрыла по-девичьи пухленькие алые губки и ошарашенно уставилась на Елену.
– Пенка? А что пенка? Если честно, я не помню… Кажется, я помешала ее ложечкой, и она растворилась…Или нет, я выложила ее на блюдечко… или нет, все-таки помешала ложечкой…, – ее мысли заметались, как птицы в клетке, она на интуитивном уровне чувствовала подвох, но искренне не помнила, что она сделала с этой проклятой пенкой. – И почему она спрашивает? О чем это? Зачем это? О, Господи, как она устала…
Ей хотелось уйти, но три пары глаз смотрели на нее внимательно и ожидали вразумительного ответа. В конце концов, она справилась с волнением и честно призналась, что не помнит, что она сделала с этой пенкой и не понимает, почему это так важно.
– Ничего страшного, Линда, не волнуйтесь, я вижу, что Вы устали, – сжалился Николас. – Вот только еще один вопрос. Что Вам говорит имя, или место, или что-то еще – на месте убийства нашли записку «ПОМНИ К-Н» или «ПОМНИ К-И» – что бы это значило?
Не успел Николас закончить свой вопрос, как мертвенная бледность залила лицо хрупкой женщины, и все трое вскочили со своих мест, так как через мгновение Линда потеряла сознание. Все присутствующие в комнате успели заметить потрясение, преобразившее ее тонкие аристократические черты лица.
Через пару минут стараниями доктора Альберта, бережно похлопывающего ее по щеке, Линда очнулась, но была все еще слаба, и никто не решился продолжить допрос, пока она находилась в таком состоянии. Доктор Альберт поднял ее на руки, как пушинку, и отнес в спальню. Они объяснили Джеймсу, что она разнервничалась и строго наказали не оставлять ее ни на минуту.
Удрученные таким завершением разговора с семейной парой, новоявленные сыщики оставили их в покое и вернулись вниз, в малую гостиную, чтобы обсудить дальнейшие шаги и проанализировать уже возникшее целое нагромождение новых деталей и улик.
Глава 17. Забытый запах лаванды
Острая стадия гастрита давала о себе знать ноющей болью. Но мучительная душевная эйфория была гораздо сильнее физической боли, и Роберт упорно пытался приглушить ее очередной порцией крепкого красного вина.
К одиннадцати утра он уже прикончил бутылку, и его сознание на время отпустило терзающее чувство случившейся беды, смешанное с темным чувством освобождения, удовлетворения, восторжествовавшей справедливости.
С опустевшей бутылкой в руке он стоял на пороге спальни его жены Анны и не смел сделать шаг внутрь, напряженно всматриваясь в глубину комнаты, в которой давно никто не жил, кроме печальных призраков прошлого.
Долгие восемь лет, с того самого дня, как Анну навсегда увезли из дома в психиатрическую клинику, он ни разу не решался переступить порог этой комнаты. Комнаты, в которой когда-то звенел веселый смех, сиял свет, царили любовь и радость. Комнаты, в которой навсегда поселилась грусть и печаль.
По распоряжению лорда Генри слуги регулярно поддерживали здесь образцовый порядок. Вот и сейчас все блистало безукоризненной чистотой. На мебели, зеркалах, тканях и портьерах не видно ни пылинки. Полы, как обычно, натерты воском до сияющего блеска. Но, несмотря на все эти усилия, любому, кто зашел бы в эту комнату, с первых мгновений стало бы понятно – в этих стенах уже давно нет жизни.
Всему виной запах, а вернее, его полное отсутствие. Разреженные, стылые, безжизненные молекулы и атомы пустоты. Такой запах не встретишь в заброшенных домах, на захламленных чердаках и в опустевших подвалах. В них всегда обычно присутствуют следы былой жизни – сырость, ветхость, затхлость – следы безжалостного времени.