Эдвард опасливо взял в руки листок с последней волей отца и, сосредоточенно нахмурив мальчишеские брови, погрузился в его изучение. Через пару минут он удивленно присвистнул.
– Ничего себе. Он собирался оставить мне дело всей его жизни. Мне, который не испытывал к нему никаких чувств, кроме тихой злости и ненависти. Мне, который проклинал тот день, когда моя бедная, глупая мать влюбилась в этого самодовольного лорда. Ничего не понимаю…
– Эдвард, ты еще слишком молод, чтобы разбираться в тонкостях особенностей человеческой натуры, – сказал доктор Альберт. – Очевидно, что лорд Генри всю жизнь испытывал глубокое чувство вины по отношению к твоей матери и к тебе. Он не смог простить самому себе жестокую превратность Судьбы. Он всегда и во всем тебя поддерживал и обеспечивал всем самым лучшим, что мог тебе дать, и на склоне лет решил, что ты заслуживаешь большего. Он решил оставить тебе бизнес – это очень и очень почетно. Видимо, ему казалось, что так он сможет максимально искупить свою вину перед тобой. Но, увы, он не успел это сделать. Кто-то помешал ему.
Эдвард потрясенно переводил взгляд с одного на другого и не находил нужных слов. Нахлынувшие чувства раскрасили красными пятнами смятения его юное лицо.
– Были дни и ночи, когда я, действительно, желал ему смерти, – тихо начал он. – Я грезил, что куплю ружье и застрелю его, или сброшу с лодки посредине океана, или отравлю его цианистым калием. Я не верил в его заботу и любовь, думал, что он притворяется, чтобы замолить свои грехи перед Богом.
Моя бедная мама, вы не знали ее... Она была так молода, так красива, а он разбил ей сердце…Это он виновен в ее смерти, а я так и не смог его простить.
Моя мама родилась в семье обычного английского офицера, заброшенного волей судьбы на военную службу в Калькутту – в самое сердце сказочной Индии. Там он повстречал прекрасную индианку, они поженились, и в результате родилась моя мать – Николь. Отцовское жалование было невелико, его жена помогала семье свести концы с концами, занимаясь ручными поделками индийской бижутерии и шитьем национальной одежды.
Маленькая Николь была предоставлена самой себе. После занятий в школе она до ночи носилась с местной ребятней по заколдованным индийским улочкам, с каждым днем впитывая в себя культуру, обычаи и традиции далекой и загадочной страны. Знойное солнце, соленый ветер, яркие краски, шум и суета перенаселенного города, зажигательная музыка и чарующие песни, постоянно несущиеся из маленьких торговых лавочек, – все это довольно рано сформировало ее яркую, запоминающуюся внешность и веселый и энергичный характер.
Когда ей исполнилось восемнадцать лет, семья переехала обратно в Англию и поселилась на окраине Лондона. Николь решила быть самостоятельной и пойти работать. Она очень быстро нашла свою стихию. Конечно, это было участие в шоу для богачей, набирающее обороты по всей Англии, – представление «Жаркая Индия»: индийские танцы и песни в исполнении прекрасных девушек с индийской внешностью и божественными фигурами.
Утонченная пластика, врожденная грация и непостижимая восточная красота – все это помогло маме быть одной из самых успешных звезд этого шоу. Конечно, она была красоткой. Черные, как смоль, напоенные солнечным светом на протяжении многих лет волосы, загорелая кожа, белоснежная улыбка и соблазнительные формы – все это выгодно отличало ее на фоне ее ровесниц – прыщавых блеклых англичанок с тусклыми глазами и тонкими льняными волосами. Мужчины всех возрастов и статусов слетались на ее экзотическую красоту и веселый нрав, как пчелы на мед. При желании, она могла выйти замуж за любого достойного джентльмена. Но, к сожалению, мама не отличалась житейской мудростью и влюбилась в солидного, чопорного, занудного богача, который к тому времени был глубоко и счастливо женат.
Этот роман закончился очень трагически. Наигравшись всласть как с красивой игрушкой, отец предложил ей расстаться, с условием, что всегда и во всем будет помогать ей и их сыну, то есть мне, материально…Ну а дальше…Я думаю, нет смысла пересказывать былое. Все знают, к чему это привело. Сердце мамы не выдержало такого удара, и она умерла…Вот смотрите – здесь ей всего восемнадцать лет, как мне сейчас.