Эдвард прервал свой грустный рассказ и достал из ящика стола старую, потертую в нескольких местах фотографию. В белоснежном коротком платьице, с яркими разноцветными бусами, Николь действительно выглядела очень свежо и обворожительно – нездешний цветок на фоне серого запыленного Лондона. Лучезарная улыбка светилась радостью и счастьем. Очевидно, уже тогда она была влюблена и не думала о будущем.
– Эдвард, а покажи еще ту фотографию, на корабле, она у тебя с собой? – попросил Николас. Он неоднократно бывал в гостях у Эдварда в его Лондонской квартире, и за бокалом вина они частенько смотрели старые семейные фотографии. Он знал их уже наизусть и помнил каждую деталь, каждую мелочь на этих удивительных, как из индийского кино снимках.
Эдвард покопался в документах и достал еще одну фотографию, она также была не в лучшем состоянии, пожелтела от времени и местами стерлась. На фотографии Николь была в окружении других прекрасных девушек – танцовщиц из шоу, где она работала. Они позировали на палубе корабля, сбившись все вместе в пеструю стайку разноцветных прекрасных птичек, и заливались звонким безудержным смехом. Вокруг них за столиками сидела разношерстная богатая, преимущественно мужская, публика, которая под кофе, ликер и сигары с явным наслаждением бесцеремонно разглядывала юных чаровниц.
– Это мама на ее первых гастролях по миру – Лондон, Париж, Рим, Касабланка, Кейптаун, где только они не побывали, – с улыбкой и гордостью пояснил Эдвард.
– Позволь мне посмотреть, – попросил доктор Альберт. – Какой интересный сюжет. Девушки, прекрасные, как цветы, в окружении восхищенной публики…
– Это на роскошном лайнере «Виктория». Об этом турне писали во всех газетах. Дома у меня сохранилась газетная вырезка тех лет.
– Да, да, я что-то слышал об этом, или, кажется, читал. Все это очень интересно…Слишком жарко здесь, пить хочется, нет ли воды. – Доктору Альберту внезапно стало не по себе, наверное, сказалось нервное напряжение последних часов.
Эдвард поспешил приоткрыть окно, и в комнату ворвался резкий ледяной ветер с плотным вихрем колючих снежинок, налил доктору воды из графина.
Елена в это время сосредоточенно разглядывала фотографию на корабле, запоминая своей точной фотографической памятью каждую деталь – платья танцовщиц, украшения, чайки над палубой, спасательные шлюпки на борту, солидные мужчины в белых летних одеждах. Елена ловила себя на мысли, что в этой фотографии кроется какая-то загадка, какой-то ключ к тайнам прошлого, но пока что не могла его прочесть.
– Эдвард, на месте преступления мы нашли записку, написанную рукой убийцы «ПОМНИ К-Н» или «ПОМНИ К-И» – точно непонятно. – Скажи, тебе это ни о чем не говорит? – спросил Николас, с участием поглядывая на доктора, который до сих пор сидел, откинувшись в кресле, побледневший, и тяжело дышал.
Эдвард подумал немного и сказал, что девичья фамилия его матери была Коллинз и жили они в Калькутте, но это вроде не совсем то, что написано в записке. А больше никаких ассоциаций.
– Эдвард, еще пару вопросов, и мы оставим тебя отдохнуть и набраться сил перед обедом. Еще раз перескажи, пожалуйста, как ты провел вчерашний вечер после ужина, как ушел в комнату играть с Оскаром, – попросила Елена. – Вспомни детали, кто еще был в комнате, кто уходил или приходил.
– Ясно, все понятно к чему это Вы. Разбираете по полочкам чужие алиби. Так вот как все было. Сразу после ужина я отправился к Оскару, когда все пошли в музыкальный салон. Я не очень люблю классическую музыку. Погонять в новенькую железную дорогу и поиграть с Оскаром в дартс было гораздо интереснее. Все это время с нами была няня Миранда, она уютно пригрелась у камина и закопалась в своей вышивке, рассказывая нам какие-то байки из своего детства и юности. Ну мы ее особо не слушали, увлеченные игрой. К сожалению, не могу сказать точно во сколько, думаю, около половины одиннадцатого вечера, пришел Роберт и включился третьим в наши веселые игры. Потом Оскар завелся – где его кот, хотел покатать его на железной дороге. Няня пошла его искать. Миранда принесла под мышкой орущего кота с хитрой и довольной мордой, вымазанной в сливках. Видимо, успел нахулиганить на кухне. Кажется, мы нарушили его личные планы пошалить, пока его никто не видит. Кот орал, как резаный, у меня разболелась голова, и я где-то без пятнадцати одиннадцать пошел спать.