– Простите, что напугала Вас, – бесстрастно извинилась Миранда.
– Что Вы здесь делаете? – дрогнувшим от еще не отпустившего испуга голосом спросила Елена.
– Странно, что Вы решили прогуляться в одиночку в столь неподходящие для этого случая обстоятельства, – добавил Эндрю, осторожно выглядывающий из-за плеча Елены. Он, как и все в доме, побаивался эту женщину.
– Все в руках Господа, – как всегда, мрачновато и непонятно ответила Миранда. –Хорошо, что я Вас встретила, Вы мне нужны, я бы хотела с Вами поговорить, это очень важно, – обратилась она к Елене.
– Пройдемте в мою комнату и поговорим, – предложила Елена.
Они втроем добрались до комнаты Елены, расположенной в левом крыле, и Елена, после некоторого замешательства, попросила Эндрю оставить их наедине, заверив его, что нет никакой опасности.
Елена и Миранда сели в кресла у камина друг напротив друга. Яркая молодость и цветущая красота против тихой мудрости и тайного опыта прожитых лет. Пылающие огнем глаза цвета горького шоколада против стального безжизненного блеска обжигающих ледяным холодом глаз. Воздух… Душный и плотный от сгустившегося напряжения и предчувствия беды…
– Это я убила лорда Генри Эшли.
Голос тихий, безразличный, ни тени страха или отчаяния. Чистая печаль. Бесконечная, неизбывная печаль.
Елена ошеломленно смотрела на эту странную женщину и отказывалась поверить в услышанное.
– Что, простите, что Вы сказали?
– Это я убила лорда Генри Эшли. Я раскаиваюсь в содеянном и готова понести наказание.
Елена не испытывала страха, столкнувшись лицом к лицу с убийцей. Ее недоумение было столь велико, что перекрывало любые другие эмоции.
– Что произошло? – с трудом выдавила из себя она, отчаянно пытаясь сохранить спокойствие. Глубокий вдох, раз, два, три, медленный выдох…
– Я годами вынашивала мысли о смерти лорда Генри Эшли… Сквозь унылую осеннюю мглу, долгими зимними вечерами, под музыку звонкой весенней капели и в солнечный зной летних дней я мысленно приближала тот день, когда оборвется последний вздох человека, который причинил столько боли и зла своим близким, который купался в роскоши, богатстве и уважении, несмотря на все свои грехи, в отличие от миллионов праведных душ, прозябающих в нищете. Моя мятущаяся душа не могла найти успокоение, пока Бог допускает такую несправедливость. Особенно мне было жаль Оскара. Я так привязалась к бедному мальчику, что считала его своим сыном. И ненавидела человека, лишившего его родной матери.
«Сумасшедшая…», – пронеслось в голове у Елены. – «Она сумасшедшая…».
Елена почувствовала первые колючие шипы подступающего прямо к желудку иррационального страха и инстинктивно вцепилась побелевшими пальцами в подлокотники кресла.
– Я не сумасшедшая, – словно прочитав ее мысли, проговорила Миранда. – Кроме невозможности смириться с вопиющей Божьей несправедливостью, у меня был и другой, гораздо более приземленный, обычный мотив – деньги. Я была на хорошем счету у лорда Генри, он был, безусловно, мною доволен и совершенно очевидно, что в своем завещании он обязательно оставил бы мне долю своего наследства, как принято в их кругах. Я уже давно мечтала приобрести маленький уютный домик на юге Англии, разбить огородик и до конца своих дней разводить розы на своем собственном участке. Мне надоело быть прислугой, я грезила наяву о тех чудесных будущих днях, когда я смогу пожить для себя.
– Как Вы спланировали убийство? Как Вам это удалось?
– Я не планировала убийство вчера вечером. Это произошло случайно, стечение обстоятельств, вспышка гнева, удар кинжалом – и все кончено.
– Но это невозможно, ведь Роберт и Эдвард подтверждают, что весь вечер Вы провели вместе в комнате Оскара. Вы были в благодушном настроении, тихонько занимались вышивкой и болтали ни о чем… Что случилось?