Тень улыбки, до этого скользившая по губам демона, истаяла без следа, между бровями появилась скорбная складка, разом сделавшая лицо старше. Только в этот момент мне пришло в голову, что лорд Рэймон очень молод. Лардэны живут немного дольше людей, обычно лет около ста, но ему наверняка и тридцати ещё не было.
— И проблема, как я понимаю, заключается в том, что пока мы оба от него довольно далеки, верно? — пробормотала я.
— Верно.
— Так может…
— Что? Отпустить тебя к лорду Алланиру?
— А правда отпустите?
— Возможно, придётся. Но ты ведь знаешь, для чего необходимо преодолеть порог? Думаю, на долю Освира выпал не менее пристрастный допрос, и ему пришлось всё выложить.
— Уж не знаю, всё или не всё, — проворчала я, — но кое-что я узнала. Про Мораэна и его освобождение.
— Да, верно, — кивнул мужчина, чуть подаваясь вперед. — Алланир весьма самоуверен, это ты, полагаю, уже имела возможность заметить. Он вбил себе в голову, что у него хватит сил и умений на этот шаг.
— Но ты считаешь иначе.
— Никто в точности не знает, от чего зависит успех такой попытки.
— Тогда к чему все громкие слова про "невозможно"? — вскинулась я. — К чему вообще всё это представление, аукцион, предотвращённое бегство? Не проще было просто оставить нас в покое, если шансы в том и в другом случае примерно одинаковые?!
Лардэн отвернулся. Солнце уже показалось из-за холмов, первые лучи освещали его лицо, золотили волосы. Вспыхнувшая злость придала мне решимости, теперь я смотрела на него с вызовом. Ещё бы! Если дело лишь в самолюбии и нежелании наследника, будущего князя, проигрывать…
— У меня есть причины так поступать, — сухо отозвался мужчина. — И тебе лучше бы никогда о них не узнать. Уж точно не прямо сейчас. Просто учти — это не моё желание сделать всё по-своему.
Резко поднявшись на ноги, он покинул комнату, заперев за собой дверь и оставив меня в полнейшей растерянности. А еще так и не переодетой, не причёсанной и… и… это что, такая черта всех лардэнов — оставлять меня в кровати наедине с не самыми приятными мыслями и переживаниями?!
— Ты точно это видел, Даран?
По белому лицу старика промелькнула тень, почти бескровные губы на миг сложились в страдальческую гримасу. Но лишь на миг, после его черты вновь застыли в маске каменного спокойствия.
— Отец Вседержитель лишил меня света, но воистину, настоящие слепцы здесь вы, — холодно проговорил он. — Неужели ты сам не видишь? Нежити становится больше и больше, но они лишь предвестники.
— Так может…
— Скажи мне, юноша, можно ли ударом меча исцелить рану? Или можно лишь нанести им новую, ещё худшую?
— Если руку жжёт чёрный огонь, лучше отсечь её и этим спасти остальное тело.
— А если чёрный огонь жжёт сердце?
— Ты говоришь загадками, Даран, всегда загадками, — почти простонал Рэймон, запрокидывая голову и глядя на расписной потолок. — Почему нельзя ответить прямо?
— Потому, юноша, что нет никакого прямого ответа. Только загадки и есть, и всё зависит от того, как их разгадают. И кто разгадает.
Договорив, старик поднялся с покрытого резьбой камня у дверей храма и неторопливо направился вверх по ступеням. Рэймон провожал его задумчивым взглядом, пока створки не сомкнулись за спиной жреца. Только тогда он развернулся и пошёл по тропинке вниз, туда, где его дожидались спутники и лошадь.
— Сказал он что-нибудь? — сразу спросил Иреас, не забыв, однако, склонить перед наследником князя голову.
— Как обычно, — раздраженно отмахнулся Рэймон, проводя рукой по шее жеребца, обрадованного возвращению хозяина. — Ничего, кроме загадок.
— Возвращаемся?
— Возвращайтесь. У меня еще одно дело.
Иреас, поймав брошенные ему поводья, не сказал ни слова, хоть и нахмурился неодобрительно. Жеребец сердито всхрапнул, по подчинился, покорно затрусил по узкой каменистой тропинке. Дождавшись, когда спутники скроются за поворотом, Рэймон шагнул прямиком в густой кустарник, окружающий площадку, продрался через него и стал спускаться по каменистому склону.
Внизу было озеро, в которое с отвесного северного склона холма обрушивался небольшой, но шумный водопад. В воздухе здесь постоянно висела радуга, солнце играло в брызгах кристально чистой воды горного ручья. Вода в озере была всегда холодной, а на берегу росли белые агераны, редкие зимние цветы, большая ценность для любого травника. И сейчас было самое время для сбора их лепестков. А значит…
— Ты снова пришёл…
Тихий, мелодичный голос струился между звуками воды. Она всё-таки его заметила. А он так хотел просто постоять рядом, слушая, как она тихо поёт, срывая голубые лепестки и осторожно укладывая их в маленькую корзинку, перемежая слои тонким полотном.