Ситуация «ушла в себя, вернусь нескоро». По ходу, мои непонятно как продемонстрированные возможности неслабо так удивили девушку. А сейчас я снова о них напомнил, к тому же уже на трезвую голову и в состоянии повышенной концентрации на деловых вопросах. Вот она и погрузилась в этакую медитацию, явно что-то обдумывая, прокачивая ситуацию в пока непонятных целях. Мне только и оставалось, что переключить внимание на Свирского и… увидеть его, потирающего руки и смотрящего на девушку, как на редкостный трофей.
— И что у тебя вид столь довольный, словно рожа вот-вот напополам треснет от счастья?
— Сэм. Она обычно вся из себя осторожная, а тут возьми и проговорись. Сейчас прочухается от глубоких раздумий, я её и удивлю. И напомню, что если намерена подобное скрывать, так пусть повнимательнее будет.
— Это ты сейчас о чём?
— Внимательность тренируй, Рольф! — довольно лыбился собеседник, сам меж тем не замечая, что Сэм уже вернулась в своё естественное состояние и пристально так за ним следила. Точнее, отслеживала произносимые им слова. — Чувствовать силу другого псиона могут либо уже пробудившиеся, либо те, которые это вот-вот сделать готовы. Им нужно лишь как следует сконцентрироваться и…
Шлёп! Свирский таки да заработал очередной подзатыльник от боевитой леди Меерштайн. Особо расстроенной или тем паче рассерженной девушка не выглядела. Но всё равно приложилась по приятелю нехило. Затем и добавила… словами.
— Язык у тебя не просто без костей, но ещё и слишком длинный. Такой только в постели хорош, но не вот так вот. Это сейчас вокруг никого нет, и нас точно не подслушивают. А если б было иначе, а? Как скоро до моей семейки бы это дошло? И мне оно надо, такое великое е**чее счастье?
— Виноват, осознал, обещаю больше не повторять.
— И меньше тоже… знаю я тебя, — уже успокоившаяся Саманта посмотрела на меня и весомо так произнесла. — Да, я могу пробудить своё «пси», только не уверена, нужно ли это делать. Должен понимать, почему именно.
— Может и должен, частично даже понимаю, — лукавлю, но девушка об этом знать в принципе не может. — Однако хотелось бы ещё раз, с учётом изменившихся обстоятельств.
По ходу, давлю не просто на больную, а чрезвычайно больную и застарелую мозоль. Ничуть не меньшую, а то и большую, чём её проблемы с лицом. Точнее с повреждёнными лицевыми нервами. А куда деваться? Ситуация сложилась такая, чрезвычайно своеобразная. Я это понимаю, она тоже понимает, пусть и матерится многоэтажными конструкциями. Тихо, почти беззвучно, к тому же направлен негатив не на меня, Саманта же ни разу не дура, осознает расклад.
— А теперь чуть меньше эмоций, да побольше сути. Почему ты в сомнениях, учитывая обстоятельства?
— Хочешь услышать снова, теперь в подробностях? Ладно! После испытания на симуляторе и особенно вчерашнего, в «Старом солдате», ты можешь получить полный ответ. И этот прохиндей тоже пусть сидит, не выгонять же.
Свирский принял вид безмолвной статуи. Дескать, сижу, никого не трогаю и вообще примус починять изволю, несмотря на то, что знать не знаю, что это за штука такая. Меерштайн же начала объяснять, что за сложности в её семейке привели к ситуации, при которой она десять раз подумает, прежде чем решиться на «пробуждение» псионических способностей.
Ситуация действительно была не из приятных для Саманты. Более того, теперь становилось понятно, по какой причине у неё глубокая и искренняя неприязнь ко всей семейке, начиная с маман. Род Меерштайн, как я уже успел узнать-вспомнить, был из числа вполне себе влиятельных и славных первым делом сильными псионами, к тому же подчиняющимися действующим в Директорате ограничениям и полностью лояльными нынешней власти. Пилотов колоссов, к слову сказать, среди Меерштайнов было не слишком много, они предпочитали двигаться по линиям космических кораблей или и вовсе научно-псионическому направлению, которые также позволяли не терять и капли возможного влияния. Впрочем, речь шла не об этом.
Конфликт Саманты с семейством перешёл из мелких обид в серьёзную стадию годика этак через полтора-два после того как погиб её отец, Зигмунт Меерштайн, принятый в род со стороны, являвшийся не просто довольно сильным псионом, но ещё и специалистом по продавливанию орбитальной обороны. Погиб он… трагично, конечно, но от естественных для военного, стремящегося сделать быструю и качественную карьеру причин — во время атаки на систему, контролируемую ИИ. К слову сказать, оборону той планеты продавить удалось, но дредноут, на котором Зигмунт Меершайн служил вторым помощником, был вскрыт синхронизированным залпом сразу трёх орбитальных крепостей «железок», после чего и взорвался после того, как реактор пошёл вразнос. Выжило лишь несколько особо везучих, в число которых отец Сэм не входил.