Отвернувшись от Михаила, он пошёл к своему трону. Уже садясь в него, он снова заговорил:
— Похоже, Двое были правы…
— В чем?
— В том, что ты соображаешь, но очень медленно.
На этот раз Михаил не испытал ни зла, ни раздражения. Он понял, что Страж на самом деле не издевается, не иронизирует, просто для него это — нормальная манера разговора.
— И что теперь? — Спросил он у Стража, подходя к нему неверной походкой.
— А теперь — самое интересное…
И снова вокруг все исчезло. Они со Стражем оказались стоящими на белом пятне, которое образовывал падающий сверху конус света. А вокруг них уходила в бесконечность тьма. И казалось, что в не поддающейся измерению тьме кроме них и маленького светового пятна больше ничего не существует.
— Готов ли ты отвечать?
— Да.
— Хорошо, слушай внимательно, особо одарённых на второй год не оставляем… Вопрос… — Страж внимательно на него посмотрел и продолжил: — Почему тьма помещается в точке света?
Михаил сразу понял, что конкретного ответа на этот вопрос он попросту не знает, а поле для домыслов, даже на первый взгляд, оказалось стремящимся к бескночености. С таким же успехом Страж мог бы попросить его подобрать с одной попытки пароль символов из пятнадцати для чужого документа.
— Не торопись. — Будто издеваясь сказал Страж. — Иначе судьба-шутница выдаст тебе слишком много свободного времени для размышлений.
На это Михаил только кивнул и погрузился в раздумья.
Он попытался вспомнить и осмыслить всё, что знал о том, что есть тьма и что есть свет. Все известные ему физические и метафизические определения, все когда-то прочитанные теологические и мифологические тексты. Вообще всё то, где об этом упоминалось, даже случайные разговоры. И в конечном итоге, отбросив все сомнения, выдал перл:
— Потому, что пока есть хотя бы точка света — нет тьмы. И только свет, погаснув, порождает тьму.
Страж покачал головой.
— Хороший ход. Но неверный. Мне очень жаль…
И тут же исчез. Исчез и конус света и порождаемое им светлое пятно. Исчез и Михаил. Но не совсем. В абсолютной черноте он увидел… свой мозг… Но настолько большой, как будто либо его увеличили в несколько десятков раз, либо как будто Михаила уменьшили во столько же. Извилины, отросток мозжечка, полушария… И почему-то он мерцал красноватым… Наверное это была пульсация крови, перегоняемой невероятно далёким от реальности и отсутствующим в виртуальности сердцем…
А потом появились они. Мерзкие твари, с неестественно большими головами, состоящие из одних зубов, клыков, когтей и шипов. Воющей ордой они налетели на мозг Михаила и стали рвать его в клочья, утробно ворча и сверкая огненными глазами. Страж всё-таки выпустил порезвиться свой зоопарк.
Дикий, бесконтрольный ужас захлестнул Михаил и на какое-то время полностью парализовал его волю. Но потом… Потом ему почему-то, наверно от соответствующего вида этой мерзости, вспомнились строки некогда прочитанного библейского текста. И его подсознание, в обход его разума, само прошептало вспомнившиеся слова: «Ибо смотри, свет, что в тебе — не есть ли тьма?..»
И всё окончательно исчезло. И налетевшие демоны, и его мозг, и он сам, как самоосознанное Я. Всё растворилось в ничто. И только далеко-далеко, в невероятной дали, прошелестел электрический ветер:
«Центральный Портал»: Ключ принят.
«Кокон»: Подтверждаю.
Глава 5. Город
На огромной скорости он летел над поверхностью планеты, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь, но ничего достойного внимания, даже отдалённо напоминающего жизнь, там, внизу, не встречалось. А если бы встретилось, даже очень далеко, он бы почувствовал. И ринулся бы туда… А потом, после первого облёта, запомнив место контакта, когда убедился бы, что более подходящих вариантов нет — вернулся бы обратно. А если бы дополнительные варианты присутствовали бы… то что ж… схема известна и проста — оставлять в оперативной памяти только координаты наиболее приемлемого из обнаруженных, анализируя на месте, чтобы не отвлекаться на менее подходящие в последующем.
Поле его поиска огромно по площади — оно охватывает пространства столь значительные, что одного облёта планеты вполне достаточно. Но в этот раз, завершив облёт, он так ничего и не обнаружил. Совершенно ничего. Как, впрочем, и на подавляющем большинстве других планет. Но он не обнаружил здесь даже более-менее упорядоченных перетоков энергии, что весьма странно. Даже планеты, на которых жизни нет и не может быть, и то излучают, поглощают, выбрасывают, видоизменяют энергию. Эта же планета мертва абсолютно. Сама по себе.
Закончив облёт, он остановился в строго заданной точке и стал ждать возврата.
Возврат — это не процесс, это мгновение. Раз — и ты уже в совершенно другом месте. Так произошло и теперь. Просто потому, что иначе произойти и не могло. Только что прямо под ним чернела недружелюбная скальная порода, а вот он уже в прямом коридоре со светящимися приятной синевой стенами. Справа — закрытые переходы, слева — закрытые переходы, а прямо — небольшой зал, у дальней стены которого стоит на массивной треноге пульт с тремя кнопками — зелёной, белой и красной. Сенсоры заметили его, и над пультом из световых нитей соткался экран, по которому побежали такие знакомые и в то же время незнакомые символы. Однако он знал, что они значат, даже не читая.
Накопитель: DZ24GJ6KBV742
Статус: ВОЗВРАЩЕН
Миссия: ВЫПОЛНЕНА (100 %)
Среда обитания: НЕПРИГОДНА
Формы жизни: ОТСУТСТВУЮТ
Решение: ГОТОВО
Сектор: БЕЛЫЙ
Запрос системы: ИЗУЧЕНИЕ/ПЕРЕХОД
Ответ накопителя: ПЕРЕХОД
Ответ системы: ПРИНЯТО
Запрос системы: ТОЧКА ПЕРЕХОДА
Ответ накопителя: ПО УМОЛЧАНИЮ
Ответ системы: ПРИНЯТО
Переход системы в автономный режим
Точка перехода: ЗВЕЗДА = СОХРАНИТЬ/ПЛАНЕТА = +1
Статус: ВЫПОЛНЯЕТСЯ
Он открыл глаза. Взгляд упёрся в белый потолок. Он повернул голову влево — белая стена, вправо — та же картина. Попытался встать… и не смог. Тогда он посмотрел вниз.
Он полусидел-полулежал на широком массивном кресле. Его руки, ноги и туловище были прикованы к этому креслу мощными и очень прочными, даже на первый взгляд, замками. Свободно двигалась только голова. А его тело было облачено в странное, совершенно белое одеяние из материала, более всего напоминающего… напоминающего…
Он вдруг обнаружил, что не может вспомнить. Причём не только название материала, но и вообще всё. Ни кто он такой, ни как здесь оказался, ни почему он здесь оказался… Он не имел ни малейшего представления, кто его оставил здесь в таком виде и зачем им/ему/ей это нужно. Да что говорить, он даже не помнил — должен ли он что-либо вообще помнить. Он не мог сказать — правильно ли всё происходящее или нет. Его память оказалась абсолютно, совершенно пуста.
Он дёрнулся в кресле — никакого эффекта, замки держали надёжно. Попытки же понять — нужно ли ему вообще пытаться освободиться — тоже не дали никакого результата. У него просто не было информации к осмыслению. Никакой. И тогда он стал ждать, хотя и не знал — завершится ли это ожидание, и чем именно оно может завершиться.
Но просто сидеть и ждать оказалось совершенно невмоготу. Его мозг пытался работать, но для того, чтобы мыслить, нужна хоть какая-то информация. А её то как раз и не имелось. Он опять дёрнулся, пытаясь освободиться, но опять безрезультатно.
«Ах ты ж незадача-то какая…» — мелькнуло в голове. Слова… Он помнил слова! И то, что это именно слова, и для чего они нужны. Но затем опять как с разгону в стену — полная экстренная остановка. Его разум забуксовал, пытаясь вслед за первыми воспоминаниями вытащить и ещё что-нибудь, но больше ничего не получилось. И по-прежнему оставалось неизвестно — существовало ли это «что-нибудь» в природе вообще. И от этой неизвестности он стал распаляться. И распалялся всё больше и больше, пока нечто, мелькнувшее в самой глубине его сознания, не уверило его в том, что сидеть в этом кресле он не хочет. А хочет он теперь выбраться и пойти искать ещё даже не ответы, а вопросы.