– Так, дай сюда! – Рома отобрал сына. – Папа говорит, у него лоб академика. Надо что-то солидное.
– Вообще-то, Вадим – это очень даже солидно, – произнес Куприянов с некоторым недовольством. – Но если вы такие упертые… Академик так академик. Альберт, например. В честь Эйнштейна. Или Ньютон… Как его там? Исаак. Или вот Сахаров. Ща погуглю…
– Который водородную бомбу создал? – уточнил Рома. – Вот уж спасибо.
– А тебе не угодишь, я смотрю. Давай уж тогда классику: Платон или Аристотель…
– Платон? – переспросила Юна и посмотрела на Рому. – Платон Романович.
– А что, звучит, – улыбнулся Рома. – Платон, – он будто пробовал имя на вкус. – Платон…
Романыч снова причмокнул, преисполненный чувством своей невероятной солидности.
– Ему нравится! – гордо воскликнул Вадик. – Когда вырастет, и я расскажу, кто придумал ему имя…
– Знаешь, катись-ка ты! – рассердился Рома.
– Сейчас, только пару снимков на память… – Куприянов схватился за фотоаппарат.
– Вадим, камеру убери, – Рома тут же отвернулся.
– Да ты чего! – вступилась было Юна, но Рома стоял на своем.
– Убери, кому говорят!
– Один снимок…
– Вадик!
– Блин, а ты знаешь, сколько дают за эксклюзивные фотографии сына самой Юны Кулешовой, а? Сейчас портал, который разместит первым…
– Пошел вон!
– Надеюсь, у твоего сына деловая жилка будет развита куда лучше, – бросил Вадик, обиженно вскинув подбородок, и исчез за дверью.
– Клянусь, если бы не мелкий, я бы его… – Рома стиснул зубы.
Юна слушала подобные перепалки раз по пять на дню. Может, человеку со стороны они бы показались непримиримой враждой, но Юна-то понимала: лучше друзей, чем эти двое, еще поискать. Просто мужчины не умеют иначе признаваться друг другу в любви. Если они, конечно, не геи.
Забрав сына у Ромы, она снова предложила малышу грудь, и на сей раз он, почуяв запах молока, жадно открыл рот и присосался с такой силой, что у Юны искры из глаз посыпались.
– Он ест… – выдохнул Рома с восторгом мальчишки, который впервые увидел настоящий самолет. – И что, ты прям чувствуешь, как течет молоко?
– Я чувствую, – прохрипела Юна, – что это не ребенок, а вампир…
– Да ладно, не так уж и больно. Иначе как все остальные кормят?
– Не так уж и больно?! – Юна прищурилась. – А давай в следующий раз приложим его к твоим соскам?
Рома хмыкнул, но на всякий случай отстранился и скрестил руки на груди.
– Ты можешь себе представить: у нас сын, – он склонил голову набок и вздохнул. – Я – папа. С ума сойти.
– Ага.
– Знаешь, я все думал, каково это. А вот сейчас понимаю: быть отцом – это когда ты готов ради кого-то на все. Убить любого, кто посмеет его обидеть. – Рома пододвинул стул и присел напротив. – И вот если так рассуждать, то можно понять, почему твой отец…
Юна резко подняла голову и нахмурилась.
– Не начинай, – с тихой угрозой произнесла она.
– Нет, выслушай. Юн, он любит тебя. По-своему, конечно. Но он пытался тебя защитить, обеспечить. По-своему, конечно, но…
– Ром, он чуть не повесил на тебя кредит стоимостью в целую квартиру! Под четырнадцать процентов! И незаконно! Поверить не могу, что ты за него заступаешься!..
– Не злись, молоко скиснет.
– Оно вскипит сейчас! – процедила Юна.
– Боже, как я люблю, когда ты злишься, – вдруг улыбнулся Рома. – Тебе точно еще два месяца нельзя… Ну, это…
– Три месяца, – ее глаза сузились.
– Понял! – он поднял руки, показывая, что сдается. – Но по поводу Льва Львовича… Ты все-таки должна знать. Пару месяцев назад у него был инфаркт…
– Что?!
– Да, мы не говорили, чтобы тебя не волновать, – Рома вздохнул. – Твоя мама сообщила. Я приезжал к нему в больницу… Короче, он изменился. И постарел. Инфаркт, конечно, не афишировали, да и ничего серьезного, опасность миновала, но он очень жалеет о том, что случилось. Думаю, вам стоит встретиться. К тому же он имеет право увидеть внука.
– Он – жалеет? – удивилась Юна. – Что, прям так и сказал?
– Ну, ходят кое-какие слухи насчет Игоря… Кто-то видел его прошлой весной в Амстердаме в компании одного не самого традиционного диджея…
– Игоря?! – ахнула Юна.
– Ну, ничего конкретного. Может, просто друзья. Но до твоего отца эти слухи дошли, и он отреагировал очень бурно. Переосмыслил многое. И сказал, что надо было прислушаться к твоему мнению. Конец цитаты.
– Н-да… – Юна опустила взгляд на сына. Лысый, голосистый, серьезный… С большим аппетитом… Кажется, он похож вовсе не на академика. – Может, ты и прав… Надо будет встретиться, покажем ему Романыча.