Вечер начался вполне обычно. Яринка покормила ужином отца и решила лечь спать пораньше, поскольку предыдущую ночь так не смогла уснуть. Только сон все равно не шел. Зато пришло неизвестно почему знакомое до боли и болью ощущение. Девочка встала с кровати и пошла в родительскую комнату.
— Пап, ты того… в общем, кажется, я скоро рожать поеду, — переминаясь с ноги на ногу, произнесла она. Володька оторвал взгляд от книги и посмотрел на дочь.
— Насколько скоро?
— Похоже, что сегодня.
Он выкурил две пачки сигарет за два часа, в итоге девочке стало жалко папу. Она собрала все необходимое в больницу и попросила вызвать скорую. Наверное, ему так будет легче, если знать, что она под присмотром врачей.
Ей все прочили мальчика, говорили, будет сын. Вот и при выходе из скорой, когда от пальто девочки оторвалась пуговица, фельдшер подметила, что будет мальчик: "гудзик" на украинском.
— Пуговица будет, девочка, — привычно оспорила навязшее в зубах общее мнение о будущем ребенке Яринка.
А потом был скандал в роддоме. Не северная столица все же, маленький городок, где все друг друга знают, а врачи поименно помнят тех, у кого со здоровьем серьезные нелады.
— Милая моя, ты что, в лесу жила? Почему на учете не стояла? — маленького роста, совершенно круглой формы пожилая женщина впилась колючим взглядом в роженицу.
— Так прервали бы, а то я не знаю, — невинно улыбнулась та в ответ.
— Прервали бы и спрашивать не стали. Ты понимаешь, что это приговор?! Ты понимаешь, что тебе нельзя?! — акушерка почти кричала. Если бывают в жизни совпадения, то это самое оно: Евгения Ивановна семнадцать с небольшим лет назад присутствовала при рождении этой девочки.
— Женя Ивановна, не ругайтесь. Обойдется, я выдержу. Обещаю вам.
— Вот же ж, упертая. Сама тебя принимать буду, — возвестила акушерка и распорядилась насчет переноса смен. Тогда еще пожилая женщина не подозревала, что схватки затянутся на двое с половиной суток.
Утром пришел отец, и вымученная болью и бессонной ночью Яринка извинительно улыбалась ему, выглядывая в окно второго этажа. Спазм прихватил прямо там, и не найдя ничего лучше, девочка вцепилась в батарею отопления, едва не сорвав ее с креплений.
— Вот имущество портить не надо. Что, некуда силушку девать? Пойдем, — Евгения Ивановна увела девочку в предродовую палату и, улегшись на одну из пустых кроватей, скомандовала: — Вот я пока посплю, а ты меня здесь покатаешь. Руки за спину, и на "раз-два" при каждом спазме.
На эти упражнения дивились многие. И на то, как сутки спустя Яринка перенесла из одного конца коридора в другой баллоны с кислородом. Она на собственной шкуре прочувствовала, какой невероятной силой обладает женщина в такой момент. Была какая-то мистика в том, что собой представляют женщины, несущие в мир новую жизнь. В Яринке эта мощь плескалась в двойном размере. Как только стены не дрожали в больнице от выплескиваемой энергии — загадка.
— Ну наконец-то! — с облегчением возвестила акушерка, собирая персонал в родильном зале, когда Яринка все же решила разродиться. Стимулировать было категорически запрещено, сердце не выдержало бы дополнительной нагрузки. Решили, что если все пойдет естественным путем, то появится шанс на благополучное разрешение с минимальным риском. И теперь Яринка лежала на столе, надсадно дыша, готовясь к последнему рывку.
— Все, не волнуйся, скоро все закончится. Что-то он тормозил-тормозил с появлением, а теперь совсем живенько пошел.
— Он? Хах, девочка будет.
— У нас вагончик с мальчиками, и вообще, если Наташа Григорьевна сказала, что будет мальчик, то так и будет.
— А я сказала, будет девочка!
Назло всем, вопреки всему. Девочка родилась за десять минут, побив рекорды по стремительности родов.
— Хм, девочка, — непонимающе хмыкнула ассистентка акушерки. Обычно она не ошибалась с определением пола.
— А папа у нее красивый? — поинтересовалась детская медсестра, занимаясь новорожденной.
— Зачем спрашиваете?