— Нет.
— То есть как «нет»? Ты видела его раньше?
— Да.
— Настоящее?
— Да.
— Где?
— Это долгая история.
— К ночи ещё много. Мои уши тебя слушают.
Сжато, блекло, нарочито бегло Миланэ повела историю с погибшей ученицей Вестающих на Востоке.
— Я помню этот случай, — кивнула Фрея. — Чья-то трагическая глупость, никчёмная беззаботность. Погибшая… как её звали… да, Амарель, она была хорошей ученицей, стала бы доброй Вестающей. О, как жаль. Почему они поехали той дорогой? Вот хороший вопрос.
— Почему у неё оказалась эта книга? Вот ещё один хороший вопрос, — подняла коготь Миланэ, поставив ладонь на собственный хвост. — Может быть, её смерть — не случайность, а наказание за вероборчество? И кто мог её наказать? Надзор?
— Хм, возможно и такое. Как знать. Но Надзор этого сделать не мог, уверяю.
— Это мог сделать тот, кому «Снохождение» совсем не по нраву. Как вижу, очень многим Сунгам оно не нравится. И сестринству — тоже.
Внимательно выслушав, Фрея парировала мгновенно:
— Хочешь сказать, что это мы убили Амарель из-за «Снохождения»?
— По крайней мере, способ выбран идеально.
— Хм… Думаю, самое время тебе кое-что показать.
Жестом пригласив за собой Миланэ, Фрея направилась к выходу из атриума; ничего не оставалось, кроме как следовать ей.
«Мне конец», — вдруг подумала Миланэ.
На самом деле она всю жизнь, до сих пор, вовсе не считала, что эту несчастную львицу-ученицу могли убить свои же, Вестающие. Но слова Фреи вдруг очень ясно, чётко, уверенно расставили всё по местам, и вся большая загадка разрешилась в стройной картине.
«В самом-то деле, ха-ха, сколь я была несмышлёная. Не видела дальше когтей! Вестающие ненавидят Малиэль, им-то и больше всего стоит её ненавидеть; ибо вся их жизнь строится на твердости веры во Ваала и избранности способностей к сновидению; но Малиэль ведь рушит эти глыбы, как песчинки! Именно они в своё время запретили его руками Надзора. А фальшивки, на которые я натыкалась? Возможно, тоже их старания. А теперь Вестающие узнали обо мне всё, что хотели узнать, и могут спокойно избавиться от меня… и не только от меня»
— Я, между прочим, знаю, что ты не боишься пускать оружие в ход. Ты хотела меня убить?
Мощная эмпатия у этой Фреи. Мощна.
— Скорее, мне хочется убить себя.
— Почему?
— Со мной и так всё кончено.
Фрея, внимательно посмотрев на Миланэ, улыбнулась и продолжила идти.
— Мы не убивали эту несчастную ученицу. Сколь жестоко ты думаешь о нас.
Она сделала несколько шагов и добавила:
— Возможно, нам не стоит тебе помогать, раз так. Вестающие решили помочь, Миланэ, но ты ведёшься очень грубо.
— Если вы и можете помочь, то сделайте так, чтобы Амону ничего не было.
Тем временем их путь кончился — они пришли в небольшую, но очень хорошо обставленную домашнюю библиотеку. Фрея без раздумий пошла прямо к одной из полок и безошибочно выбрала одну книгу среди многих. Простая коричневая обложка без всяких надписей, внушительный размер.
Вестающая поставила её на стол.
— Поверь, что самый большой твой враг сейчас — ты сама, — Фрея держала пальцы на книге. — Ты можешь ещё наговорить и наделать глупостей, тогда сестринство со светскими прихлебателями позабавится с тобой, как захочется. Они будут тебя разоблачать, испрашивать, судить и тешиться зрелищем. Разве я плохо приняла тебя в своём доме? Разве доброе слово Инлирамии не повлияло на тебя? Отвечай.
— Судьба коварна. Сейчас она улыбается, но через миг — показывает клыки. Я уже никому не верю.
Миланэ поглядела в окно.
— Кончайте со мной, как хотите. Только никого больше не трогайте.
Она подошла к нему ближе; волновались лёгкие занавески. Вообще, она однажды слышала, что душевнобольные в мгновения помрачения воспринимают окна, как выход, такой, который не используют все нормальные, а потому — привлекательный; причём не только как выход из дома, а именно выход вообще, способ всё прекратить и сказать миру, что с ним что-то не так. Да что тут сказать: тронутые душой — это те, кому говорят, что они не видят того, что на самом деле видят, и не чувствуют того, что на самом деле чувствуют; из-за такого чудовищного несоответствия они окончательно трогаются умом. Так сказала Ваалу-Скади, значит — так есть.
— Слова ничего не значат. Имеют значения лишь поступки, — бесцветно молвила Миланэ.
— О, хорошо. Тогда смотри, что делаю.
Миланэ обернулась не сразу. Поначалу даже не заметила, что такого сделала Фрея, но потом заметила, что та просто раскрыла книгу на первой странице. И она бы узнала эту книгу среди тысяч; не спрашивая разрешения, Миланэ сама перевернула страницу, потом ещё и ещё. Это было настоящее «Снохождение»; точнее, его копия, но добротно сделанная, и самое главное — подлинная. Потом подняла взор на Вестающую, полный растерянности.
— Малиэль Млиссарская — одна из самых почитаемых нами Ашаи-наставниц. Когда-то простые Ашаи-Китрах, которые, по своему большинству — всплывшая на поверхность чернь, отлучили её от сестринства, но мы, Вестающие — помним всё и продолжаем считать одной из величайших сестрин, ступавших по земле. До неё никто и не пытался внятно рассказать о сновидении, предполагая, что это невозможно; она с лёгкостью совершила невозможное, и почти каждая из нас, Вестающих, имеет у себя эту книгу. Любая Вестающая-наставница, которая получила под опеку ученицу, считает своим долгом подарить ей «Снохождение» как можно раньше. И Амарель прятала книгу под одеждой не потому, что это была улика, а потому, что это был именной подарок от её наставницы — самое дорогое.
— Но Вестающие сильны! Почему бы с неё не снять печать запрета? Ведь можно нажать на Надзор… не знаю…
— Она же не формально вероборческая, Миланэ; нет же, она по-настоящему вероборческая; там отрицается или отбрасывается многое из канонических учений о вере. Представь: все узнали, что Вестающие поголовно признают вероборческую книгу. Каков будет хаос и вой, а?
— Это ведь значит, что… — присела Миланэ на стул.
— Да, Миланэ, это значит, что мы крайне взволновались, узнав о пропаже «Снохождения». Но не потому, что нам есть дело до мнений Надзора и прочих дураков, а потому, что очень ценим Малиэль. Вестающие порицают тебя за кражу; с иной стороны, в нашей душе есть понимание мотивов твоего поступка.
Вдруг дочь Андарии резко встала.
— Я прошу прощения у львицы. Я была неправа.
— Ничего-ничего, сядь.
Слёзы накатывали сами, и сдержаться было очень трудно — Миланэ раз за разом потирала глаза основанием ладони.
— Я думала…
— Что Вестающие так уж плохи? — заулыбалась Фрея. — Нет, Миланэ, ты — наша единомышленница. Ты увидела величие духа; возможно даже испытала это знание в жизни. Вестающие живут сновидением, это наша жизнь — сновидеть и общаться там; нам-то не знать, что истинно, а что ложно.
— Испытала, испытала, — кивнула Миланэ, кое-как успокоившись. — И Вестающие признают, что Малиэль говорит об иных мирах?
— Да, конечно, — степенно ответила Фрея. — Признаём. Надо сказать, что сновидение требует долгой, сильной практики, должна быть опытная наставница или подруга, которая сможет подсказать, предостеречь, и так далее… Правда, Вестающие сновидят немного по-иному, чем простая сновидящая, ведь оно для нас — средство, а не цель, способ общения на расстоянии; наш великий дар. Мы не можем отправляться в далёкие миры, будь-то верхние или нижние, потому что это требует много силы, а сила нам нужна для другого. Всё-таки мы служим Сунгам и являемся Ашаи-Китрах, несмотря на наши более свободные взгляды на веру… Хорошо, Миланэ, у меня осталось не так много времени, — Фрея встала, то же сделала и дочь Андарии. — Обо всём этом мы сможем поговорить позже.
Поставив книгу на место, они вышли из библиотеки к атриуму. Фрея медленно шла по коридору, слева от неё шла Миланэ, внимая.
— Как видишь, Вестающие не пригласили тебя для того, чтобы издеваться или — Ваал упаси — наказывать. Мы просто хотели взглянуть в глаза той, что дерзнула свершить такой неоднозначный поступок. И я думаю, мы можем тебе помочь; тебе решать, принимать ли нашу помощь. Решайся.