Итак, перед читателем отнюдь не дерзкая попытка "нацарапать свое имя на этом пьедестале" <Афоризм М. М. Жванецкого. (Здесь и далее примеч. авт.)>. Скорее, это материализовавшаяся мечта о новой встрече с любимыми героями.
Однако, не желая все же полностью брать ответственность за результаты опыта на себя, я обратился к самому романисту, и он, как всегда, с непринужденной легкостью подсказал мне выход.
Авторство нижеследующих строк мы вполне обоснованно можем разделить с "великим рассказчиком", использовав в качестве палочки-выручалочки благородного Атоса, графа де ла Фер.
"...В ту минуту, когда, упав духом от столь длительных и бесплодных усилий, мы уже решили бросить наши изыскания, мы нашли наконец... рукопись... озаглавленную: "Воспоминания графа де ла Фер о некоторых событиях, происшедших во Франции к концу царствования короля Людовика XVIII и в начале царствования короля Людовика XIV". Можно представить себе, как велика была наша радость, когда, перелистывая эту рукопись... мы обнаружили на двадцатой странице имя Атоса, на двадцать седьмой - имя Портоса, а на тридцать первой - имя Арамиса.
Находка совершенно неизвестной рукописи в такую эпоху, когда историческая наука достигла столь высокой степени развития, показалась нам чудом".
Нам - тоже!
"...Мы предлагаем сейчас вниманию наших читателей первую часть этой драгоценной рукописи, восстановив подобающее ей заглавие, и обязуемся, если эта первая часть будет иметь тот успех, которого она заслуживает, немедленно опубликовать и вторую. А пока что, так как воспреемник является вторым отцом, мы приглашаем читателя видеть в нас, а не в графе де ла Фер, источник удовольствия или скуки.
Установив это, мы переходим к нашему повествованию".
Николай ХАРИН
1 апреля 1993 г.
Глава первая
Осада продолжается
Герцог Бэкингем погиб от руки убийцы. Как мы уже говорили, королева была в отчаянии, что дало повод кардиналу торжествовать вдвойне и на некоторое время вывело из меланхолии короля.
Однако ненадолго. Его величество вернулся к своему обычному состоянию духа, чему способствовало упорное нежелание ларошельцев сдаться на милость победителя. Находясь в осаде и будучи отрезанными от остального мира, упрямые гугеноты свято верили в помощь спешащего, как они надеялись, на выручку Бэкингема и отбивали все попытки королевских войск - впрочем, довольно вялые - захватить город штурмом. На предложения о сдаче ларошельцы отвечали гордым отказом.
После достопамятного армантьерского дела, когда лилльский палач опустил тело миледи в воды Лиса, четверо наших друзей имели обыкновение проводить свободное от службы время в знакомой читателю кальвинистской харчевне "Нечестивец".
Как только стихали барабаны, выбивающие утреннюю зорю в лагере осаждающих, харчевня начинала заполняться военными. Большинство из них узнавали четырех мушкетеров, не так давно отобедавших на бастионе Сен-Жерве и продержавшихся там более часа, уложив целую роту неприятельских солдат. Этот подвиг прославил наших героев, что немало тешило самолюбие Портоса и д'Артаньяна, оставляло равнодушным Арамиса и, по-видимому, раздражало Атоса.
- Я думаю, что рано или поздно мне придется вызвать на дуэль господина де Бюзиньи, - говорил Атос, отворачиваясь от назойливого швейцарца и хмуря брови.
- Полноте, любезный Атос, - шепнул д'Артаньян ему на ухо. - В конце концов, он не делает ничего дурного. В его глазах мы храбрецы. Такие же, как античные герои. А смелость у этих немцев в почете.
- По-видимому, оттого, что больше у них ничего нет в запасе, презрительно отвечал Атос, окончательно поворачиваясь спиной к незадачливому швейцарцу.
В это время сияющий великан Портос, окруженный несколькими офицерами из числа драгун и гвардейцев, благосклонно отвечал на их почтительные комплименты и зычным голосом пророчествовал:
- Нет, господа, говорю вам - бездельники гугеноты не продержатся больше трех, от силы четырех недель. По слухам, они уже съели всех лошадей в городе и принялись за собак и кошек. - Портос запил свое утверждение внушительным глотком бургундского.
- Посмотрите-ка на Портоса, он вещает, как дельфийский оракул, улыбаясь, проговорил Арамис.
- И все же, господин Портос, они держатся стойко, не правда ли? сказал драгунский офицер со смуглым лицом, стоящий поблизости.
- Им придает сил надежда на помощь Бэкингема, - отозвался Портос. - В противном случае, любезный Жерар, они капитулировали бы в течение двадцати четырех часов.
- Говорят, его высокопреосвященство уже посылал на аванпосты господина Ла Удиньера в качестве парламентера, чтобы сообщить им плохую новость.
- Какую же?
- Что Бэкингем умер и рассчитывать больше не на кого.
- Ну, эта новость плоха не только для ларошельцев, - вырвалось у Портоса, но он тотчас же прикусил язык, встретив взгляд Атоса.
- И что же ларошельцы, господин Жерар? - вмешался Арамис, чтобы загладить неловкость, допущенную другом, и перевести разговор на другую тему.
- Они не поверили. Комендант Ла-Рошели встретил господина Ла Удиньера у верков того полуразрушенного бастиона...
- Бастиона Сен-Жерве?
- Да, да... вот именно. И заявил, что он и слышать ничего об этом не хочет.
- Вот так штука, - снова вступил в общий разговор Портос. Получается, что Бэкингем и после смерти продолжает портить кровь господину кардиналу. Ха-ха-ха!
Офицеры во главе с Портосом расхохотались, и только офицер, названный Жераром, огляделся по сторонам и недовольно проговорил:
- Говорите тише, господа.
- Не беспокойтесь, любезный Жерар. После того как д'Артаньян получил от кардинала патент лейтенанта мушкетеров, все знают, что мы лучшие друзья его высокопреосвященства, а господин де Тревиль, наверное, считает нас тайными осведомителями кардинала, пробравшимися в его роту!
Все расхохотались еще громче, а господин де Бюзиньи, который не все понимал по-французски, но от этого веселился ничуть не меньше других, кликнул трактирщика и спросил еще бургундского.
Между тем, пока господа королевские офицеры и мушкетеры проводили таким образом время, тот, чье имя заставляло Жерара беспокойно осматриваться по сторонам, а короля Франции чувствовать себя школьником, не выучившим урока, возвращался с военного совета в свою резиденцию, расположенную в незаметном доме, стоявшем в дюнах у Каменного моста.
Кардинал, по своему обыкновению, ехал верхом, закутавшись в простой плащ, в сопровождении лишь трех человек. Двое из них были Каюзак и капитан гвардии Ла Удиньер, третьим был Рошфор.
Кардинал казался погруженным в глубокую задумчивость, и это соответствовало действительности. Мысли Ришелье были поглощены затянувшейся осадой. Как уже говорилось, воздвигая дамбу, долженствовавшую окончательно уморить голодом население Ла-Рошели, кардинал одновременно приказывал подбрасывать в осажденный город письма, подрывающие моральный дух его защитников.
Однако его усилия были сведены на нет известиями, принесенными одним из жителей Ла-Рошели, которому удалось, миновав все ловушки и капканы, расставленные осаждающими, пробраться в город прямо из Портсмута, где он видел грозный английский флот, готовый поднять паруса и в несколько дней достигнуть французских берегов.
Более того, в письме, доставленном ловким гугенотом, Бэкингем лично извещал мэра Ла-Рошели о великом союзе против Франции, который должен быть заключен со дня на день и результатом которого могло бы явиться одновременное вторжение в пределы Франции английских, австрийских и испанских войск.