Повисло напряженное молчание. Джеймс продолжал поглаживать свое бедро. Алекс беспокойно пошевелилась; одна из кошек прыгнула на софу и улеглась рядом с ней.
– Тогда среди ковбоев ходили разные разговоры, – проговорила она, почесывая кошку за ухом.
– Да, некоторые из этих старых простофиль квохтали как наседки. Им бы цыплят высиживать, а не лошадьми заниматься, – ответил Джеймс, надеясь закончить разговор. Алекс всегда, как собака, вынюхивающая кость, стремилась разузнать подробности. – Они мололи такой вздор, которого не было и в помине.
Прикрыв глаза, Джеймс потер веки. Он не хотел касаться этой темы ни сейчас, ни потом. Прошлое лучше оставить в покое. Но вряд ли она оставит эту тему.
– Кайл был виноват в том несчастном случае? – вдруг спросила она.
Брови Джеймса удивленно взметнулись вверх.
– Кайл? – повторил он. С чего Алекс это взяла?
– Пожалуйста, Джеймс, скажи правду. Я должна знать.
– Кто тебе сказал?
– Несколько лет спустя я опять побывала там… на конной базе. И слышала много историй. Все в один голос говорили о скверном характере Кайла. Очевидно, они всегда считали его виноватым в том, что случилось с тобой. Я и сама знала, что Кайл непредсказуем, но… – Алекс покачала головой. – О, Джеймс, мне неприятно думать, но Кайл так ревновал к тебе… хотя уверена, он мог обидеть любого…
– Ревновал? – удивился Джеймс.
Она кивнула.
– Кайл был уязвлен тем, что ты, а не он победил на соревнованиях, болтал, будто ты был связан с судьями и побеждал только поэтому. Что ты… нечестный… сукин сын… – Алекс отвела глаза, рассматривая пейзаж за окном, потом решилась посмотреть на Джеймса.
– Тебе незачем деликатничать, Лекси, – усмехнулся Джеймс. – Не беспокойся, ты не заденешь меня.
Она судорожно вздохнула.
– Что касается «нечестности», Кайл также утверждал, будто ты и с женщинами тот еще «жеребец» и что тебе без разницы, с кем спать… – Она помедлила. – Поэтому я тогда так насторожилась, заподозрив, что и со мной ты хотел проделать что-то такое…
Джеймс презрительно поморщился. Оказывается, Кайл причинил больше вреда, чем он предполагал. С тем, что Кайл опорочил его, Джеймс мог смириться, но этот негодяй породил в Алекс массу комплексов, хотя никогда не испытывал к ней особых чувств. Все это непростительно.
– Мерзавец, – пробормотал Джеймс, всей душой желая встретиться с Кайлом хоть на пять минут. Он показал бы ему, что к чему. Однажды Джеймс здорово поработал над его лицом, но, пожалуй, на этот раз не остановился бы только на этом.
Алекс беспокойно пошевелилась, напоминая Джеймсу о своем присутствии. Он пытался взять себя в руки, загнать злые мысли в самые отдаленные уголки своего сознания и сконцентрироваться на ее словах.
– Значит, это правда, – констатировала Алекс. – Во всем виноват Кайл.
Она исподлобья взглянула на Джеймса и уже собиралась кинуться к нему, но он поднял руку.
– Кайл не виноват в этом несчастном случае. Это произошло, и все. Что было, то было. Оставим это.
– Но…
– Я сказал: оставим это.
Алекс, очевидно, не хотела отступать, но, слава Богу, не могла пренебречь его требованием. Она отодвинулась на край софы.
– Насколько серьезны были твои травмы?
Джеймс пожал плечами:
– Не слишком – всего несколько швов здесь и там.
– Я слышала, у тебя стальной стержень в спине.
Он нетерпеливо вздохнул. К чему так подробно вспоминать худший год жизни?
– Да, у меня действительно стальной штырь в спине. И спицы в ногах. И я провел много времени в госпитале и… Что еще ты хочешь узнать? – Джеймс уже не скрывал раздражения. Он устал бороться с ней. Если она хочет фактов, то получит их.
Вторая кошка, гревшаяся на солнышке, подошла и потерлась о ее ноги.
– Я не собираюсь настаивать, но ты не знаешь всех фактов, – заметила Алекс. – Я расскажу тебе то, что ты упустил. Кайл узнал, что ты пришел навестить меня в тот день, когда я… – она опустила глаза, припоминая каждое слово их последнего разговора, – сказала тебе: иди, мол, своей дорогой и никогда не возвращайся. – Алекс поднялась, подошла к окну и остановилась спиной к Джеймсу. – Так вот, – продолжала она, – Кайл видел, как ты выходил из конюшни. Мы поссорились. Он злился и все твердил что-то про меня и тебя и кричал, почему, собственно, должен считать ребенка своим…
– Алекс, не…
– То, что говорил Кайл, было так ужасно, что я потеряла терпение. – Она повернулась и посмотрела ему в лицо, совсем как много лет назад. – Он сказал, что ты ничтожество, но воображаешь себя бог весть чем, и кто-то должен проучить тебя. Я просила его прекратить, убеждала, что он не имеет права говорить подобные вещи, что ты настоящий мужчина, чего ему и не снилось.
Джеймс нахмурился.
– Но как раз перед этим ты назвала меня ничтожеством! И сказала, что я только помеха в твоей жизни, поэтому должен уйти. Почему же ты заступилась за меня?
Алекс отвела взгляд.
– Я была расстроена. И это все… Нет, не все. Я хотела убедить Кайла, что ты мне нравишься. Я думала, что если заставлю его ревновать, он поймет, как я необходима ему. Но Кайл пустышка, никчемный человек, способный только брать… Ты видел его насквозь, а я нет. Или не хотела видеть… – Она повернулась к Джеймсу. – Я жалею, что не послушалась тебя тогда.
«Я тоже».
– Что ж. – Джеймс осторожно снял ногу со стола, поднялся и подошел к окну. Глядя на маленькую лазоревку, которая сидела на кормушке, висевшей на карнизе, продолжил: – У меня свои счеты с Кайлом. Не думай, что дело только в тебе. – Джеймс вспомнил гулкий звук пощечины, которой наградил Кайла, и усмехнулся. Он не жалел о своем поступке, хотя по характеру был миролюбивым человеком. Поймав встревоженный взгляд Алекс, Джеймс нахмурился. – И прошу тебя, ради Бога, прибереги свою жалость для того, кто нуждается в ней. Я пережил это несчастье много лет назад и редко вспоминаю об этом.
Она подошла к нему, заполнив пространство, которое он оставил между ними. Ее улыбка была свежей и милой, а тонкий аромат фиалки… Черт, как же легко откликнуться на сочувствие Алекс! Стоит только протянуть руку и… забыть о томительных годах одиночества…
– Мы с Кайлом вечно спорили из-за его поведения на состязаниях, – пояснил Джеймс. – Он ничтожество, но при этом ловкий мерзавец. Кто-то должен был поставить его на место. Поэтому я и сделал это. – Джеймс вздохнул. – Мне нечем гордиться, но я прочистил ему мозги. – Он поймал ее удивленный взгляд. – Извини, Лекси, но мы дрались не из-за тебя.
Алекс заморгала. Это были не те слова, каких она ожидала. Все эти годы ее угнетало чувство вины, и вместе с тем Алекс льстило, что из-за нее дрались двое мужчин… Теперь же выяснилось, что вражда между Джеймсом и Кайлом замешена на чем-то еще…
– Ты уверен? – растерянно спросила она, не в состоянии смириться с правдой. Убежденная, что была причиной всех несчастий Джеймса, Алекс едва не отказалась от мысли обратиться к нему с просьбой помочь Куинни.
– Разумеется, дорогая, – сухо ответил он.
Алекс капризно надула губы.
– Я только что узнала… и не понимаю…
– Почему я не рассказал правду, заставив тебя все эти годы мучиться угрызениями совести?
Ее щеки порозовели.
– Я… Прости, – прошептала она. – Не знаю, что и сказать.
– Пожалуй, это впервые, – вырвалось у него.
Алекс отступила на шаг, и Джеймс тут же пожалел о сказанном. Когда она была рядом, он чувствовал себя спокойнее, и даже ее шаг в сторону выбивал его из колеи. Неужели Алекс тоже ощущала физическое влечение, так раздражавшее Джеймса, или это его мозг играл с ним дурацкие шутки? Он посмотрел на нее. Даже просто одетая, Алекс казалась только что сошедшей со страницы модного журнала. Ее волосы лежали волосок к волоску, голубая блузка с короткими рукавами сияла свежестью, а джинсы облегали бедра как перчатки.
Он улыбнулся, и в его глазах вспыхнул озорной огонек.
– Итак, ты готова сбросить эти фантастические джинсы и оседлать одного из тех арабских жеребцов, которых я только что купил?