«Да уж, Луку не проведёшь», — вздохнув, подумала я. «Ну, а с рассказом всё ясно. Специально не говорит всего, оставляет повод для следующей встречи. Не зря его так назвали. Лука — это от лукавого, хитрого. И сейчас он на это меня берёт, понимая, что я захочу узнать всё до конца».
— Это мой номер, по которому в любой момент можно со мной связаться, — тем временем продолжил он и положил на столик листок с номером телефона. — Как обдумаешь всё, позвони мне, и узнаешь историю до конца.
— А если не позвоню? Может мне это не интересно! — вызывающе заявила я.
— Мне будет очень больно, — ответил он. — И я никогда себе не прощу того, что произошло из-за моего желания уберечь тебя.
— Ах, посмотрите какой я хороший. Пострадал из-за своих благих намерений, — пробормотала я, стараясь вложить в слова побольше сарказма, но вышло это неуверенно и с сомнением.
Лука промолчал, пододвинув листок ближе ко мне и немного поколебавшись, я всё же взяла его, а затем поднялась, понимая, что больше мне ничего не расскажут. Как только я это сделала, он тоже встал, а потом обошёл столик, и быстро обняв меня, прошептал:
— Ириска, ты не представляешь, как я скучаю, и как мне не хватает тебя. Не тяни долго со звонком, — и тут же отпустил меня и поднял руки, давая понять бодигардам, которые метнулись к нам, что он не представляет угрозы.
Ощущаю, как всё больше поддаюсь его обаянию, а внутри уже всё больше растекается жар и желание верить ему, я сделала шаг назад, а потом развернулась и чуть ли не бегом бросилась к выходу.
«Ох, действительно, нужно всё обдумать, а то на эмоциях могу наворотить такого, о чём потом буду жалеть!» — подумала я, несясь через площадь к машине.
Глава 27
Так как маму увозили одним путём, а мы ехали другим, то вернувшись в микроавтобус, я попала в руки тех, кто ненавидит метаморфов и не доверяет им.
Когда я прибежала туда, Салазар уже не спал, и только я вошла в салон, моментально произнёс:
— Риша, не верь ему!
А вот Мари предпочла сначала узнать происходящее, поэтому спросила:
— Что тебе рассказали?
— Много чего, — с досадой, ответила я и подумала: «Ведь как всё просто было с утра. Лука подлец, а все метаморфы сволочи. А сейчас? Так хочется верить Луке и это ещё больше сбивает с толку… Господи, мне не угодишь! То правду хочу знать, а то не понимаю, что с ней делать».
— Может ты объяснишь, что подразумевается в «много чего»? — с недовольством сказала Мари, когда все телохранители, прибежавшие следом за мной уселись и машину двинулась. — Мы же волнуемся за тебя!
— Нашлось объяснение многим поступкам, которые я ставила Луке в вину, — пояснила я и тяжело вздохнув, пересказала Мари и Салазару весь разговор, понимая, что сновида не мог всего слышать.
Во время этого рассказа Мари слушала всё с интересом, а вот Салазар всем своим видом демонстрировал, что не верит ни единому слову. Правда, комментировать не стал услышанное. А когда я сказала, что Лука готов был дать ему имя одного из виновников смерти, встрепенулся и с мрачным выражением лица задумался. И я осознавала, что его сейчас мучит. С одной стороны ему хотелось пресечь моё общение с Лукой, потому что он видел, что я начала уже сомневаться. А с другой стороны он понимал — не общаясь с Лукой, я не помогу ему узнать имя одного из виновников смерти Мии.
— Ммм, даже не знаю, что сказать, — произнесла Мари, когда я закончила рассказ, опустив некоторые моменты, которые посчитала личными. — Если так подумать, то да, он правильно сделал, что оставил тебя. Сидя в камере, он бы вообще ничего не мог сделать. А с остальным… Не телепат же он, чтобы всё предусмотреть. В первую очередь пострадала бы твоя мать, если бы он бросился тебя защищать. Тебя-то Салазар может потом и спас, когда Роман захотел убить с нашей помощью, а вот с матерью спорный вопрос… Но и безоговорочно верить метаморфу я бы не стала…
— Я сомневаюсь, что его, как правую руку главы общины могли посадить в камеру, — вставил Салазар. — Он же не обыкновенный морф. Тех, да, держат на коротком поводке.
— Ты сейчас предполагаешь или точно знаешь порядки у метаморфов? — поинтересовалась я, чувствуя, как внутри всё холодеет. «Если к Луке такое наказание не применимо, то всё остальное ложь».
— Предполагаю, — нехотя пробормотал он.
— Меня не этот вопрос волнует, а другой и более важный, — в разговор снова вступила Мари. — Может я и поверила бы ему, что он не желал тебя бросать, и потом действовал во благо, но, самое главное — если он предполагал и готовился к самому худшему развитию событий, почему тебе и словом не обмолвился, а?