— Я беременна! А так как ребёнок наполовину метаморф, шрамы сами начали рассасываться, а волосы расти. Вот! А теперь можешь сколько угодно возмущаться этой новости! Если не нравится, и боишься, что из-за малыша на тебя найдут новый рычаг давления, можешь быть свободен!
Заканчивала тираду я уже воинственно и угрожающе смотрела на Луку, готовая в любой момент вскочить с кровати и дать любой отпор, если он начнёт негативно высказываться на мой счёт. Но Лука, похоже, на несколько секунд впал в прострацию и, не дыша, и не моргая, смотрел на меня.
— Что? — наконец хрипло спросил он. — Беременна?
— Да, — отчеканила я, внимательно глядя на него и пока не понимая, как он относится к такой вести.
— Беременна, — повторил он, а потом на лице начала расплываться счастливая улыбка и в глазах появилось столько нежности и тепла, сколько я ещё никогда не видела. А потом он осторожно притронулся к моему животу и добавил: — Это самая лучшая новость в моей жизни. Спасибо тебе! — и уже в следующее мгновение прижал к себе и с такой силой обнял, что мне нечем стало дышать.
— Пожалуйста, — пропищала я, пока отказываясь до конца осознавать, что Лука позитивно отнёсся к новости. — А ты точно рад? Ты ведь говорил, что не хочешь детей…
— Глупышка моя, от тебя я очень хочу детей, и как можно больше. А то, что я говорил, относилось к другим женщинам, — мягко ответил он и, отстранившись, снова положил руку на живот, а потом стал меня нежно целовать в губы.
«Ох, он рад… На самом деле рад, а я так боялась! Зря! Будет у моего малыша не только мама с бабушкой, а и отец!».
Глава 30
Лёжа лицом к лицу с Лукой, я жмурилась от счастья и удовольствия, а он нежно прикасался то к животу, то проводил пальцами по лицу, то по моему плечу, то по изгибу талии.
— А можно кое-что узнать? — спросила я.
— Всё, что угодно, — тихо ответил он.
— Меня волнует, что я забеременела, когда ты был в облике Михаила, — робко произнесла я. — И не совсем понимаю, чей фактически будет ребёнок — твой или его… Ты ведь генетически был им в тот момент.
— Мой это ребёнок, — ласково сказал Лука и, прижавшись ко мне, поцеловал. — Кем я был в тот момент, не имеет значения. Я метаморф и мои гены важнее, чем того, в кого я перевоплощался.
— А правда, что вы не испытываете чувств к своим матерям и не способны их любить?
— Это очередное откровение от Салазара? — недовольно поинтересовался Лука и хмыкнул: — Тоже мне знаток метаморфов…
— Но ведь это логично. Ребёнок будет пользоваться способностями, а значит, не будет чувствовать любви ни к кому, — я тяжело вздохнула.
— Ириска, если боишься, что ребёнок не сможет оценить твои материнские чувства, то зря. С матерями у нас крепкая связь. Они ведь нас вынашивают. Пожалуй, мать, это единственная женщина, которую любой метаморф любит всю жизнь, — ответил он. — А вот с отцами тяжело. Такой связи нет, и всё держится на долге и уважении. Так что не переживай, наши дети будут любить тебя искренне и по-настоящему.
— А тебя?
— А меня нет, — с сожалением ответил Лука. — Но ведь я их буду любить не меньше, чем тебя, и это достаточно.
— Мне жаль, — пробормотала я, а потом всё же с надеждой сказала: — А может, и тебя будут любить? Ведь они лишь наполовину метаморфы.
— Не имеет значения насколько они метаморфы. Наши гены в любом случае доминанты. И лучшее доказательство этому твоё излечение от шрамов и рубцов и рост новых волос. Ребёнок растёт и перестраивает твой организм.
— Ну да, перестраивает, — согласилась я, а потом вспомнила про врача и замерла от пришедшей в голову мысли.
— Что? — Лука мгновенно насторожился, увидев выражение моего лица.
— Подожди, а я что теперь, буду, как и Надежда Фёдоровна? Срок моей жизни увеличится?
— Да, — с удовлетворением подтвердил он. — И даже скажу больше, на одном ребёнке мы не остановимся. Я подсчитал, что если ты хотя бы раз в двадцать-тридцать лет будешь рожать мне малыша, то мы протянем ещё минимум лет четыреста-пятьсот, а может и дольше. По крайней мере, я на это надеюсь. Все человеческие женщины, которых я знал, имели по одному ребёнку, а это существенно удлиняло срок их жизни, а у нас с тобой будем много детей, а значит, каждая беременность окажет на тебя влияние.
— Много детей? — переспросила я, а потом прикинула количество и открыла рот от удивления, представив себе ораву. — Хм, это очень много… Если рожать буду каждые двадцать лет в течение пяти столетий, то это двадцать пять малышей… Боже, а как мы их всех воспитаем и обеспечим?
— Нашла о чём волноваться, — снисходительно бросил Лука. — Об этом я буду заботиться, и поверь, ни в чём не будете знать отказа.