— Почему ты так решила?
— Вы выглядите растерянной, принцесса.
Это действительно было так. Однако интуиция подсказывала, что сейчас лучше всего промолчать. Я вспомнила, как напряглась Лисса, стоило мне рассказать про ветряную мельницу. Мне не довелось проверить, существовала ли она на самом деле, однако отчасти я понимала: возможно, мои сны не такие уж обычные. Возможно, что-то с ними не так.
Или что-то не так со мной.
Я не могла понять, почему Тэрри стал являться в мои сны. Возможно, потому, что Тэрри был первым юношей, с которым мне удалось переброситься парой слов. Я невольно испытывала к нему симпатию и искренне желала помочь, но садоводство не было моей сильной стороной. Каждый день я подходила к яблоне, которая продолжала медленно погибать. Сухих листьев становилось всё больше, а тля безжалостно уничтожала ветви.
Через несколько дней мне приснилось, что дерево умерло. Сон потерял краски, а я впервые почувствовала холод. В тот момент я думала лишь о том, что хочу скорее выбраться отсюда. Стоило только коснуться почерневшей ветви, как она тотчас рассыпалась, превратившись в пыль.
Лисси разбудила меня утром, как и всегда. Она сказала, что я стонала во сне. Тем же днём я узнала, что яблоню не удалось спасти. К вечеру её срубили, а Тэрри выставили вон из дворца.
Я не могла описать ужас, охвативший меня от последних новостей. Разве Тэрри виноват в том, что не спас одно-единственное дерево? Ему некуда было идти! А я? Разве я стою чего-то, если не могу исполнить обещание?
Столкновение со столь жестоким исходом вынудило меня попробовать добиться встречи с матерью, но личная советница королевы не позволила даже пообщаться с ней.
— Какой-то садовник не стоит времени королевы, — объяснила она мне, будто маленькому ребёнку.
— Но так не должно быть! Человек имеет право на ошибку!
— Только не в королевском дворце, принцесса, — возразила советница. — Если бы все мы ошибались, Ивейфорда уже давно бы не существовало.
— Ивейфорда не существовало бы? А что знает моя мать о нашем королевстве? Она точно так же, как и я, не покидает его стен! Разве такой должна быть королева? Трусливо прятаться за спинами слуг!..
— Придержите язык, принцесса! Не вам судить о поступках королевы. Её дело — править и наблюдать за всем со стороны, чтобы иметь возможность принимать правильные решения.
— Хороша же та королева, что боится высунуть нос!
— Именно поэтому её и прозвали Мудрой, принцесса. А вам для подобной мудрости ещё предстоит изрядно повзрослеть!
Препираться с советницей было делом утомительным и неблагодарным. Несмотря ни на что, я оставалась для неё лишь неразумным ребёнком, к которому не стоило относится по-особенному. Возможно, именно из-за советницы я и не привыкла к вежливому обращению. То, как повёл себя Тэрри, было для меня практически в новинку.
Мама не соизволила встретиться со мной ни через день, ни через неделю. Из дворца меня не выпускали. Я нажаловалась на советницу Лисси, но та лишь улыбнулась и покачала головой.
— Советница — умная женщина, под стать вашей королеве-матери. Она говорит правильные вещи.
— Могу поклясться, что она даже не передала мою просьбу! Посчитала, что судьба садовника не должна волновать королеву, ведь думать о целом королевстве гораздо важнее, чем о единственном человеке, — сокрушалась я. — Но я тоже ничего не сделала… а ведь могла бы.
На этих словах Лисса, сложив в стопку грязное бельё и перестелив свежее, подошла ко мне и присела рядом.
— О чём вы говорите, принцесса?
Я не считала необходимым рассказать кому-то о последнем сне, который увидела в ночь перед исчезновением Тэрри. Впервые мне пришлось столкнуться с чем-то более серьёзным, нежели привычная прогулка. Сон меня не напугал, но заставил задуматься: насколько крепка связь между тем, что я вижу в грёзах, и тем, что происходит наяву?
Мне не довелось проверить, существовала ли на самом деле та мельница с белой крышей — для этого потребовалось бы выбраться из дворца, а я была ещё слишком мала, чтобы продумать подобный побег. К тому же у меня не возникало даже мыслей о нарушении дворцовых правил. Не могу сказать, что подобная жизнь меня полностью устраивала, но иной я не знала. Сила привычки брала своё. И как бы я ни доверяла Лисси, в её честном и открытом взгляде я рассмотрела нечто такое, что заставило меня прикусить язык.
— Я… неважно себя чувствовала тем утром, — соврала я, даже не моргнув. — Нужно было послушать интуицию и выйти в сад раньше вечера.
Лисси вздохнула с каким-то облегчением. Именно её реакция стала главным подтверждением того, что я поступила верно, умолчав правду.