— Мне должно быть стыдно? — усмехнулся я.
— Нет, конечно. Просто знайте об этом.
— Я признателен вам за ваши попытки спасти мою жизнь, но буду считать это благодарностью за доставку Софии, — выкрутился я, — не люблю быть должным кому-либо.
Олаф промолчал. Он точно офигел от моей наглости. А что? Разве я не прав? Эти ребята очень хотят сделать меня обязанным и взывают к моему чувству благодарности, только вот я его не ощущаю. Меня вообще не должно было быть в этом мире, о чем я не раз уже говорил. У меня осталась куча дел дома. Рагни, конечно, не согласен со мной. Симбионт вообще считает, что я должен радоваться. Мне выпал уникальный шанс начать все по-настоящему с белого листа. Не просто уехать в другой город, страну, а реально попасть в иной мир. Но как-то подозрительно на меня все дары сыпятся. Хотя возможность умереть совсем нешуточная, и это вряд ли можно назвать подарком.
— А если бы я попал сюда в возрасте лет шестидесяти? — вслух подумал я.
— Думаю, что мы бы ничем не смогли вам помочь, — ох уж этот Олаф. Мне кажется, он слишком честный для той должности, что занимает. Или он все-таки не тот за кого себя выдает.
— А в Москве есть такая клиника? — спросил я.
— Нет, только в Екатеринбурге.
— Выходит, что столицу перенесли?
— Все верно. Это было тяжелое решение, но столица должна быть как можно дальше от досягаемости вражеских ракет. Когда шла Европейская война, мы чуть не потеряли Санкт-Петербург, а Москва очень сильно пострадала от ракетных ударов. После этого было принято решение о переносе столицы на Урал.
— Разумно, — ответил я как ни в чем не бывало, а мысленно пришел в легкий шок. То демоническое вторжение какое-то, то Европейская война. Что тут вообще происходило?
— Ксения отвезет вас в Москву. Не переживайте. Тайная канцелярия имеет там штаб-квартиру. Погуляете по Красной площади.
— А что там гулять? На что смотреть? У вас даже мавзолея Ленина нет!
Олаф поправил очки и сдержанно улыбнулся.
Я замолчал и погрузился в собственные мысли. Меня немного колбасило от предстоящей операции. Но это абсолютно нормально. Я не знал, что меня ждет, а страх перед неизвестным самый сильный и опасный. Благо Рагни все-таки был на моей стороне и пытался меня мысленно поддерживать.
— У меня ощущение, что этот вертолет очень легкий, — сказал я, чтобы сменить тему и отвлечься от тревоги.
— Все верно. У него четыре двигателя, но аккумуляторы очень слабые и весят мало, — ответил Олаф.
— А мы вообще долетим до Стокгольма то? На одном заряде? — поинтересовался я.
— Пока мы находимся в поле действия ти-шпиля никакая разрядка нам не грозит.
— Тишпиль, — я почесал подбородок, — это башни Теслы? Беспроводное электричество?
— Все верно. У них разные радиусы покрытия. Если Авикар выйдет за пределы поля, то его заряда хватит максимум на десять минут. Этого достаточно, чтобы безопасно посадить авикар. Компьютер все рассчитает идеально.
— Отлично. То есть мы еще и без пилота летим? Это дрон?
— Это авикар. Он снабжен очень продвинутой системой искусственного интеллекта. Скоро вы привыкнете к ним. В больших городах они летают вместо такси. Там, конечно, модели чуть попроще. Без боевого режима.
— А-а-а, — понимающе протянул я, — то есть этот отстреляться может, если что?
— У него несколько видов вооружения, включая эми пушку.
Я снова уставился в окно. Где-то внизу плыли облака, а значит, мы действительно забрались очень высоко.
— А мы скоро прилетим? — спросил я, — а то опять в горле першит. Боюсь кровью заплевать весь этот белоснежный салон.
— Вот вам платочек и лекарство. Понюхайте еще разочек.
— Спасибо, так лететь сколько?
— На обычном самолете мы бы долетели за час, на авикар устроен иначе…
— За полчаса?
— За полтора, — Олаф криво усмехнулся, — вы не учили физику и не знаете про срыв потоков на винтах?
— Я тогда точно помру, — я поморщился от внезапной боли и понюхал омерзительной жидкости еще разок. Вроде полегчало.
— Можете послушать музыку, — Олаф открыл маленький чемоданчик и вынул наушники. Серебристые, беспроводные с прикольными аналоговыми волюметрами на чашках и желтой подсветкой.
— Какой ваш любимый жанр?
— У себя дома я слушал тяжелую музыку, — признался я, — не знаю, есть ли у вас тут такое вообще, или вы только Чайковского с Ростроповичем гоняете как оголтелые.
— Классическая музыка всегда останется выбором элиты, Сергей Викторович, но молодежь склонна к протесту. Удивительно, что вы в своем возрасте слушаете подобное. Вот, пожалуйста.