— Получается! — выдохнул Сарнибу, однако мимолетная улыбка обреченного угасла, когда дальнейшее действие талисманов не принесло никаких плодов — рана зияла черной пропастью, в которую утекали короткие мгновения жизни.
Раджед, обладая более трезвым умом в сложившейся ситуации, проанализировал все совместные действия чародеев.
— Что-то не так. Силы недостаточно. Самоцветы не взаимодействуют! — заключил вскоре он. Камни будто конфликтовали, теснили друг друга и уничтожали плоды работы «напарника».
— Ты просто не хочешь спасти ее! — бросал несвоевременные обвинения Сарнибу, когда из раны Илэни вновь хлынула кровь. — Да, у тебя есть причины ее ненавидеть, но я… я без нее тот час окаменею.
— Ничего не говори, я пытаюсь, но янтарь не желает взаимодействовать с малахитом, — разозлился Раджед, голос его походил на предупредительное рычание крупного хищника. Да, он хищник, прирученный лев всегда останется львом. Достаточно было небольшой провокации, предательства, несправедливого обвинения, чтобы едва возрожденная вера в человечество рассыпалась на мелкие кусочки. Однако вскипавшую ярость бессилия мгновенно потушил звонкий до крика голос:
— Жемчуг! Вам нужен проводник!
Раджед обернулся, сердце сжалось, причиняя тяжкое удушье. Возлюбленная София! Весна его осени, орхидея его сада… обретенное счастье на грани конца света… Она вызывалась добровольцем для неведомого эксперимента с неизученным заклинанием и загадочным талисманом.
— София, но это может быть опасно! Ты никогда не колдовала, — пытался отговорить ее Раджед, мысленно обрушиваясь на Сарнибу, который утратил все свое рассудительное спокойствие и даже не пытался отговорить бесстрашную девочку.
— Ничего, я просто побуду проводником.
София стояла, словно хрупкая фарфоровая куколка, смиренно прижав руки к груди. Ее расширенные глаза без слов умоляли. Она не отступила бы пред лицом опасности. Разве забыла, как Илэни держала ее в темнице? Разве забыла, как чародейка распорола горло Раджеду? Впрочем, София и ему однажды дала второй шанс, подарила практически вторую жизнь.
— Скорее… — прохрипел Сарнибу, точно на него обрушивалась тяжелая скала.
— Пульс почти не прощупывается, — констатировал без эмоций Раджед. — Ладно, София, встань между нами, больше ничего не требуется. Жемчуг сам направит энергию. Но, родная моя, любовь моя, если почувствуешь, что ты не в силах, что тебе нехорошо, то сразу…
— Довольно слов! Скорее! — прервала его своевольная София, подаваясь вперед, она дотронулась до жемчуга. — Теплый…
— Работает! — выдохнул с робкой радостью Сарнибу, утирая пот со лба.
Раджед кивнул, глянув на края раны, которые начали постепенно обретать свой привычный цвет кожных покровов. Пропасть смерти сужалась до узкой расселины. Ныне большие опасения вызывало состояние Софии: она замерла, прижав руки к сердцу, глаза ее остекленели, как у шамана в трансе, с губ ее срывалась беззвучная песня. Раджед встрепенулся, когда узнал этот мотив без слов: так «пели» камни, излучая жизненную силу Эйлиса, неуловимую для слуха, перебирающую струны души. Души…
Душа мира! В тот миг Раджед услышал пение той самой души мира, которую просила найти его покойная мать. Ах, если бы тогда кто-то так же пришел к ней и, соединив усилия, сумел исцелить!
— Позовите Инаи и Олугда! Так дело пойдет быстрее! — безотчетно воскликнул Раджед, восхищаясь замершей Софией. Казалось, она светилась. Жемчуг — камень, способный объединить все самоцветы. Впрочем, камни не сотворили бы новых чудес без людей.
— Зачем? У Олугда нет талисмана… — удивился Сарнибу.
— Он не важен! Не важен… — твердил Раджед почти по наитию. — Ты ведь тоже слышишь… песню?!
— Да! — пораженно замер на мгновение Сарнибу. — И рана! Рана Илэни исчезает. Что же это?.. Чудо!
Малахитовый льор незамедлительно попросил войти двоих чародеев, оставшихся снаружи. Но вряд ли кто-то из них разделял радение Сарнибу в борьбе за жизнь кровавой ведьмы, злодейки.