Она не обвиняла, она не призывала немедленно совершить нечто невероятное. Голос ее лился печальной мелодией, слова складывались в факты без тени укора.
— Я… И я сожалею об этом. Но да, я больше не сумел повторить то заклятье, — Раджед сжал кулаки, нахмурившись. — Это и не заклятье было! А как будто… концентрированная ненависть, невероятный гнев. Ужасная ярость!
— Тогда что если лекарство от чумы окаменения — это любовь и сострадание? Желание спасти, а не желание уничтожить.
В тот миг глаза ее застыли, остекленели, а медленные движения вздрагивающих губ не соответствовали произносимым словам. Это очень пугало. Она вытянула руку, словно стремясь дотронуться до чего-то. Она глядела сквозь предметы, сквозь стены, словно находясь одновременно рядом и на недостижимом расстоянии. Через нее говорили самоцветы, душа Эйлиса.
— Если бы, — прошептал сдавленно Раджед. Он опасался, что его София больше не вернется, обратится в покорную куклу высшей воли самоцветов, Эйлиса, кого-то еще… Но дотронуться до тонких кистей, обтянутых белой кожей, встряхнуть за выступавшие острые плечи, громко прервать плавную речь — нет, невозможно. София почти не двигалась, но создавалось впечатление, точно она парит в неведомом танце. Она плавно спустилась с подоконника, стопы практически не касались пола, ее несли линии мира, отчетливо проступившие на всех трех уровнях восприятия. Они серебрились ее крыльями-коконом, который постепенно приоткрывался.
София подошла к Раджеду, и дотронулась до его руки, пораженной каменными чешуйками. В тот миг она вернулась, сделалась прежней, ласково прильнув к груди чародея. Зато Раджед застыл, обескураженный открытием — первые признаки каменного панциря бесследно исчезли, рассыпались.
— София! Лекарство от чумы окаменевших сердцем — это любовь, — срывающимся от волнения голосом прохрипел Раджед, тут же растерянно опечалившись: — Но… как оживить целый мир?
— Полюбить весь мир. Любовь двоих невозможна без любви ко всему миру.
Голос звенел по всей библиотеке, мягкий, дарящий успокоения мятежной душе. София молчала, лишь пристально смотрела глаза в глаза. На ее порозовевших губах отразилась слабая, но счастливая улыбка.
Но обдумать фразу не удалось, так как башня содрогнулась. Из шкафов посыпались книги, взмахивая крыльями страниц, словно сраженные в полете птицы. Задребезжали мелкие стеклянные предметы, магические шары освещения заискрили, вдруг разом погаснув, оставляя в темноте.
Раджед заслонил собой Софию, обнажив все десять когтей. Он судорожно рассчитывал, как довести любимую до портала, избавить ее от страданий Эйлиса. Может, сами бы как-нибудь справились… не для того она пришла, чтобы снова терпеть ужасы затяжной войны льоров.
— Не ждали меня? А я пришел! — донесся противный посмеивающийся голос. О нет, его ждали, проклинали всеми темными словами, но неожиданностью атака не стала.
Лишь оборвалось ужасом осознание: не успели, щиты были почти завершены, янтарь и малахит сумели бы дать отпор. Хотелось в это верить. Но что толку от сослагательного наклонения?
В кромешной темноте, окутавшей башню душным наждаком, доносился гул пенящихся камней, превращенных неведомой жуткой магией в раскаленную лаву и пыль. Башня погибала, распадались и менялись структуры предметов, связи молекул, названия и природа.
Уничтожаемая магия заревела раненым мастодонтом, щиты треснули, как тонкая скорлупа. И за ее пределам разверзлась беспросветно черная бездна…
========== 24. Душа Эйлиса ==========
Темнота шевелилась, перешептывалась отдаленным рыком неизвестных тварей. Она обволакивала сырой ватой, прилеплялась к коже. Раджед в первую секунду схватился за глаза, проверяя их сохранность. После спонтанного перемещения во всем теле ощущалась ломота, неприятное покалывание. Льору показалось, что он ослеп, и эта мысль обрушилась на него паникой. Оказаться на территории врага и ориентироваться только по слуху? Да еще врага, который превзошел все мыслимые границы возможной силы? Как же они все это допустили? Пока янтарный грызся с соседями, строил козни Илэни, Ларистам, Аруге и остальным, Нармо Геолирт упрямо копал, незаметно, методично, приобретя дурную славу грабителя. И вот, к чему все это привело, вот, какую катастрофу они проморгали!
Раджед искал ориентиры, боясь издать лишний звук. София! Где София? Он ни на миг не забывал о ней, не представляя, какие у Нармо планы на его возлюбленную. Разве дал бы злодею что-то жемчуг, камень жертвы?