В тот же миг башня вновь содрогнулась, посыпались искры от затухавших пожарищ, всколыхнулись обугленные истрепанные гобелены, с которых взирали искореженные копотью львы. Уцелевшие магические шары освещения расколотыми отблесками расплескались по стенам и потолку, погружая руины в тревожный полумрак. И из черного дыма выступило воплощение всея зла этого мира. Сначала он просто играл эту роль, но маска прилипла к лицу.
— Во что ты превратился, — фыркнул Эльф, рассматривая уродливое создание с клыками и в обугленной одежде, слившейся с телом черным саваном мумии. Вены на его лице и руках вздулись, кожа покрылась пятнами от багряно-черного до фиолетового, как при гангрене; в глазах полопались сосуды, заполнив их красным маревом, а в сальных патлах поселились неизменными жильцами огромные уродливые тараканы.
«Твои мысли пробили себе дорогу через черепную коробку!» — усмехнулся мысленно Сумеречный.
«От такого же и слышу!» — рыкнули ему в ответ голосом в голове. Ах да, теперь Нармо научился передавать мысли. Так же, как и Эльф, как Страж Вселенной.
А, может, на такие-то случаи его и создали? Может, не настолько бессмысленно оказалось его появление? Ни одному льору уже не удалось бы остановить этот взбесившийся коктейль из смешанных самоцветов.
Если бы Нармо знал, какое благо мог совершить, собрав все камни! Но кто же ему сказал? Нельзя, не время… Кто устанавливал эти законы? Эльф все чаще хотел их нарушить. Впрочем, не для таких, как Нармо, предназначались великие чудеса.
«Выжил все-таки… — продолжал рассматривать чародея Страж, заслоняя собой портал и доставая меч. — После получения такой силы далеко не все выживали. Не все… А эти самоцветы — осколки силы семарглов? Их следы во вселенной? Пойманная в оковы благодать первых дней творения. И Нармо превратил ее в концентрированную тьму. Хорошо, что только в этом мире додумались ее так изуверски скомкать и присвоить себе. Хорошо, да толку-то? В других мирах рушат все иначе, каждый по-своему. А итог один — пустошь».
За спиной переливался зыбкими искрами портал. При всей своей мощи, Нармо был все еще закован в рамки закрытого мира, Эйлиса. Издревле магия так плотно оплела его, что даже астрономы технически продвинутых планет не находили Эйлис возле Сураджа, веками гадая, что создает магнитное поле. Но зато по силе Нармо сравнялся с Сумеречным. И впервые за много веков Страж опасался допустить ошибку в поединке.
Рефлексы его обострились, взгляд улавливал малейшие движения чародея, который достаточно вольготно прогуливался по тронному залу. И сквозь пробитую кровлю сыпались из разоренного сада бесчисленные лепестки алых роз.
— О! Хрестоматийно! — раскинул руки захватчик. — Кольцевая композиция. И снова на том же месте!
Да, все верно, но прошлая встреча была иной, более приятной. Тогда Эльф говорил с человеком, а теперь точно глядел на отражение худших черт своей сущности. И все театральные ужимки Нармо получались неестественными, он сам судорожно хватался за них, хотя бы за них, раз ничего не осталось, чтобы сохранить свою расколотую личность. А он-то рассчитывал получить такую мощь безнаказанно!
Если бы тогда, две с половиной тысячи лет назад, семарглы подумали, что человеческий разум в какой-то момент вскипает и не выдерживает такого груза… Впрочем, тогда бы этот полоумный монстр беспрепятственно ринулся на Землю теперь, в этот день. Все происходило ровно так, как тому надлежит, и ровно в свое время. У мироздания есть свои законы, которые человек не замечает из-за их масштаба. Поэтому Эльф решительно сжал рукоять меча, легким движением занося его для атаки.
— Мой друг поклялся защищать портал и Землю. Долг моего друга — мой долг, когда он в беде.
— Слушай, отлезь по-хорошему, — поморщился Нармо, небрежно махнув Сумеречному, точно речь шла о пустяке, однако он ухмыльнулся: — Иди спасать своего крошку-Раджеда с его девчонкой, а то вы же не можете друг без друга. А мне оставь Землю на разграбление. Я быстро, обещаю!
Ярость вскипела в венах, пронзила стрелой разум. Такая уж ли видимость тела? Такой уж ли призрак? Он чувствовал, как человек, и ради людей встретил атаку десяти багряных лезвий. Они высекли искры, когда вгрызлись в клинок меча без крестовины. Ярче обычного проступил на нем крылатый ящер, а сам Эльф предстал в кольчуге из драконьей кожи. Сменил одежду, как хамелеон кожу, показался в своем облачении, которое носил еще в самом начале долгих странствий. Да, именно этим мечом он сразил ледяного дракона. Кто знает, может, в жадного ящера обратился какой-нибудь такой же неуемный чародей, желавший все и сразу. Именно огромную рептилию напоминал теперь Нармо. Он шипел и рычал, а за спиной его вился столб дыма, напоминавший кожистые крылья.