— А я теперь тоже не смогу выбраться? — нервно встрепенулась Соня. Перспектива очутиться в западне почти окаменевшей башни ее ничуть не привлекала.
— Нет, все остальные приходят и уходят, когда желают, — успокоил чародей, продолжая сетовать: — Только кто остальные? Истуканы из каменной деревеньки? Я уже давно ни с кем не говорил. Да мне и недолго осталось. Боюсь только дожить до того дня, когда все льоры столкнутся в борьбе за оба материка, и Эйлис окончательно падет.
Глаза Аруги Иотила с ужасом расширились, точно он наяву видел, как рушатся материки, уходят под воду высокие горы. Он испуганно забормотал, заслоняясь руками от невидимой угрозы, словно отмахиваясь от стаи хищных птиц:
— Нет-нет… нет-нет-нет, я хочу умереть своей смертью. Пусть даже в этой башне, — он вскочил с места, с мольбой простирая дрожавшую высохшую кисть к Софьей. — Девочка! Уходи скорее из нашего мира!
— Но портал только у Раджеда! — исказилось непониманием беспомощности лицо Сони.
— Так и возвращайся к нему, — опустился на трон льор Иотил, пожав плечами.
— Но… — возмущенно дрогнули губы Софьи, однако возразить ей не позволил торопливый совет:
— Ты должна вернуться в его башню, найти сестру. И под крышей будет портал. Тебе придется быть сильной.
«Мудрейший» не придумал ничего лучшего, а от общих слов ни одному существу не делалось легче. Воцарилось молчание, Соня оперлась локтями о столешницу, плотно сжав губы, стараясь осмыслить все услышанное, разобраться, какой страх ее теперь терзает больше.
Получалось, что даже по возвращению в мир Земли она не оказывалась в безопасности, потому что алчные создания из Эйлиса готовили вторжение. И даже если бы каким-то чудом удалось спастись, то страх возвращения чародеев уже никогда бы не отпустил.
— А что если Нармо все-таки захватит башню Раджеда? — после нескольких минут тишины спросила Соня мрачным низким голосом, каким-то чужим и чрезмерно взрослым, словно военачальник, которому предстояло принять нелегкое решение ценой во много человеческих жизней.
— Это не твоя забота, — неожиданно беззаботно отмахнулся старик: — Я почти уверен, что захватит. Но они с Илэни убьют друг друга прямо возле портала, не смогут договориться, кто должен править Землей. Сначала Раджеда, а потом друг друга.
В сознании мелькнула картина окровавленного тела янтарного льора, упавшего навзничь с перерезанным горлом. Кровь стекала с ножа, а две тени — неизвестные мужчина и женщина — алчно смеялись. И навечно застыли ярко-оранжевые глаза.
Видение показалось преувеличенно ярким, как предостережение, голос из будущего. И этой картины отчего-то хватило, чтобы усомниться в собственной ненависти. Чародей неимоверно раздражал своими наглыми намеками и всеми выходками, но Соня не желала его смерти. Уж точно не такой гибели, не от ножа подлых врагов, которые жаждали вторгнуться в ее мир.
— А что если нет? Что если Земля окажется под властью льора? — встревожено подняла глаза Соня.
— Не знаю, — протянул Аруга Иотил. — Ничего. Что пожелает льор. Может, пустит ко дну лишние земли, может, сделает всех людей своими слугами.
— Но если у Раджеда был портал, то почему он до сих пор не сделал этого? Не захватил землю? — то ли с тайной надеждой, то ли с крайним непониманием вопрошала собеседница, нервно вцепившись в кувшин с водой.
— Он слишком благороден для этого. Раджед не так ужасен, как тебе кажется, — ответил вскоре с явным неудовольствием льор Иотил.
— Да уж, «благороден», — фыркнула Соня, ставя кувшин на место, бесцельно кроша меж пальцев хлеб. — Особенно, когда похитил сначала мою сестру, потом меня.
— Но ты права, он мог захватить Землю, — привел веский довод чародей, приподнимая мохнатые брови. — Но не сделал этого, потому что ему хватает того, что есть в башне. Как и мне. Зато алчность Нармо и жажда мести Илэни не знают границ. Лучше возвращайся к Раджеду, — льор вдруг помрачнел, почти угрожающе увещевая: — Знаешь ли ты, глупая девочка, сколько простых смертных были бы рады оказаться рядом с льором, вкусить его магии, узреть тайны чародейства?
— Может, в вашем мире это нормально. Но на Земле такие порядки устарели еще несколько веков назад, — возмущенно выпрямилась Софья, вставая из-за стола. — И похищение человека с шантажом — это преступление!
Старик глядел на нее с минуту, оценивал безрассудство ее смелости, а потом обезоруживающе рассмеялся: