— Ты куда? И почему ты не в домашнем? Тебе лежать надо!
— Скоро буду, — буркнул тот. Перешагнул порог и предупредил напоследок: — Если кто будет спрашивать, вернусь к обеду. И попроси за меня у матери прощения.
VII
Город выглядел уныло и потрёпанно, будто открытка, забытая в почтовом ящике съехавшими с адреса получателями. Серый доминировал своей невзрачностью, заставив даже неприлично-красный побледнеть. Остальные цвета также сдали свои позиции. Сделались на его фоне похожими на кичливых, вульгарных девок из дома удовольствия. Взгляд притягивается, а внутри что-то заставляет поскорее отвернуться.
Обочины замарались снегом: ноздреватым, тусклым, любых оттенков, кроме чистого белого. Тротуары слабо посверкивали от воды. С крыш тоже немилосердно капало, так что в проложенных через каждые два-три локтя водостоках собирались целые ручейки. Более мерзкой погоды для прогулок и придумать нельзя. К дороге подходить опасно — окатят с головы до ног, да и от зданий надо держаться подальше, иначе запросто можно получить горсть ледяных капель за пазуху. Оттого-то Фредерик старался идти посередине, ловя косые взгляды дам с пышными юбками и седых джентльменов, которым приходилось поспешно убираться с его пути.
Лайтнед шагал стремительно, успевая при этом отмечать вывески новых магазинов и витрины закусочных, проносящиеся мимо автомобили незнакомых ему модификаций и другие, менее очевидные мелочи. Когда-то давно, или недавно, смотря, чем измерять время — секундами или событиями, Фредрик часто проходил по этим улицам. В ту пору его раздражала городская круговерть, праздно шатающийся народ, непрерывный рёв двигателей. Теперь же он окунался в эти звуки и запахи почти с наслаждением. Легкие Лайтнеда раздувались подобно двум мехам, сердце работало ровно, вся механика его организма была отлажена и смазана правильными жидкостями, и он наточенным клинком разрезал весенний комковатый воздух.
Нужный дом показался прямо за поворотом улицы. Непримечательный, обыкновенный. Тёмно-зелёная черепица, три ступеньки к узкому крылечку. Юноша преодолел их за мгновение и остановился. Отчего-то стало не по себе. Не страх, но какая-то несвойственная Лайтнеду нерешительность овладела им. Пришлось усилием воли поднять непослушную правую руку и постучать трижды в дверь. Хозяева так и не удосужились установить электрический звонок или хотя бы обзавестись молоточком. Ответа пришлось ждать долго. Фредрик уже хотел развернуться и уйти, когда дверь, наконец, открыли.
— Добрый день? — не то поздоровался, не то уточнил, а так ли добр день на самом деле, мужчина лет сорока.
— Добрый, — ответил Лайтнед. — Вы меня не знаете, но я пришёл по поручению вашего деда.
— Он скончался семь лет назад. — Словно в этом виноват стоящий перед ним гость.
— Я не мог прийти раньше, — честно признался тот и мягко улыбнулся хозяину дома, вынудив того, как и прямом, так и в переносном смысле отступить назад.
— Что ж, заходите господин…?
— Фредрик Лайтнед, — церемонно представился юноша, протянув руку для рукопожатия.
«У него всё такие же сильные пальцы», — с неожиданной теплотой подумал он, когда в ответ обхватили его ладонь. Фредрик помнил хозяина дома совсем другим. Без нелепых усов, делавших вытянутое лицо и вовсе каким-то лошадиным, без морщин, подобно каньонам пересекающим долину лба. В остальном же Кандр остался таким же — немного грубоватым (больше от своей стеснительности, нежели по натуре), но добрым малым. Он предложил Лайтнеду присесть и, прежде чем они приступят к обсуждению дел, испробовать чаю или лимонада — на выбор.
— Лимонад? — Словно бы взвешивая оба варианта, задумчиво вопросил Фредрик. — Да, пожалуй. Давно не пил лимонада.
— Герта, принеси нам лимонад! — Закричал Кандр, приставая со своего места — деревянного стула с изогнутой спинкой. Лайтнеду всегда нравились подобные стулья. Даже когда немилосердно болела спина, он предпочитал их жёсткие сиденья мягкой обивке кресел. — Герта, иди же сюда!
В комнату откуда-то сбоку вплыла невысокая женщина с подносом в руках. Бросила заинтересованный взгляд на незнакомца, но ничего спрашивать не стала. Уселась рядом и принялась разливать светло-жёлтую жидкость по стаканам. Фредрик с благодарностью принял лимонад, сделал большой глоток и только затем продолжил беседу:
— Боюсь, что мои слова ужасно запоздали, но примите искреннее сожаление.