— Юлана, — кивнул тот. — Как поживаешь?
— Хорошо, Османт… Родимович, — с некоторой запинкой ответила купеческая дочка.
Большие светло-карие глаза смотрели на всадника с некоторой опаской, будто Юлана боялась сболтнуть лишнего или как-то выдать свои истинные чувства. Телега уже покатила дальше, и лишь тогда девушка крикнула:
— Погоди, батюшка!
Пришлось купцу послушаться. А Юлана соскочила на землю, подбежала к чалой лошадке и что-то зашептала Эрителю. Всего несколько долгожданных слов: «Жду вечером на нашем месте… не забудь…», — и стрелой помчалась обратно.
Когда свет померк, и Путник вновь оказался в комнате, на лице его блестела солёная влага. Он помнил, как тем же вечером Юлана стояла в проёме заброшенного амбара, а тёплый свет заката падал на её светлый сарафан. А через два месяца на столицу обрушилась беда.
Ястреб ничего этого не видел. Или не пожелал смотреть. Всё, что пережил чужак, проходило сквозь него, как ручей проходит сквозь щель между камнями на дне. Только сор оставался с одной стороны, а чистые, светлые воспоминания бежали дальше. Но мастер знал, что всю грязь и ил даже ему не по силам вычерпать. Предательство калёным наконечником вонзилось в тело Путника, да так и осталось. Скоро уже и непонятно будет: где кончается сердце и начинается металл.
Догадался колокольник и об истинном имени чужака. Много легенд ходило с тех пор, как жили в Сартии трое братьев-князей. Когда на их земли напало громадное чудище, разоряя села и убивая всех жителей без разбора, двое младших отправились в путь по морю. Искали они способ убить тварь, а нашли собственную погибель. Отправились на дно их ладьи, а сами княжичи утонули в ледяной воде вместе со всей дружиной. Лишь спустя несколько месяцев к родному берегу прибило несколько досок да обрывок чьего-то платья.
— Что, Ястреб, — вывел мастера из долгих раздумий заказчик, — будешь ковать мне оберег? Возьмёшься за такую работу или не по плечу тебе она?
— Возьмусь, государь.
— Не зови меня так, — посуровел чужак. — Это раньше все мне кланялись, но те времена давно минули. Я теперь всего лишь Путник. Так и обращайся ко мне, как к ровне.
Под вечер работа была закончена. Небольшой медный колокольчик Путник отдал Тивиссе. Та непонимающе подняла брови:
— Потерять боюсь, — ответил мужчина. — Повесь его где-нибудь.
Серебряный колокольчик (эпизоды 5 и 6)
Пирогистали совсем чёрствыми. Лишь тогда ворожея принесла их обратно и начала тщательно крошить, пересыпая крошки белым песком и разноцветными бусинками. Путник сидел рядышком, стараясь не дышать лишний раз. Дом снова наполнился сладковатым ароматом выпечки.
— Сегодня ляжешь в моей комнате, — непререкаемым тоном велела Тивисса.
— А ты как же? — не понял гость.
— Обо мне не беспокойся, — махнула рукой.
Ужинали рано. Но вместо того, чтобы как всегда вытащить свои свитки и начать писанину, ворожея приступила к иного рода приготовлениям. Прежде всего, подожгла несколько пучков травы, прошлась с востока на запад вокруг дома, шепча какие-то слова, потом то же самое проделала уже внутри избы. Выглядела Тивисса нездоровой, то и дело, шмыгая носом. На немой вопрос гостя бросила незнакомое слово:
— Аллергия. — Будто бы он понимает, что это должно означать!
Когда от дыма у Путника заслезились глаза, хозяйка потушила свои воскурения и открыла настежь окно в спальне. Свежий воздух ринулся внутрь, как солдат в бой. Теперь пришёл черед чудной клетки, что висела под потолком. Над ней ворожея что-то долго бормотала, потом открыла дверцу и приказала Путнику под страхом смерти не касаться железных прутьев. Кинув несколько щепотей сдобного крошева и песка на дно клетки, Тивисса остальное рассыпала на подоконник.
— Сны придут, — говорила она, — начнут выбирать из песка и бусин кусочки пирога, тут-то и попадут в ловушку. А как только клетка закроется, уж никак им нельзя будет вырваться. Я не очень люблю сны неволить. Жалко их становится. Да только за хороший сон можно много денег выручить. Знаешь, сколько несчастных бессонницей мучаются? Сколько, как ты, от кошмаров в холодном поту просыпаются? Им, порой, только одно помочь может — такой вот полонённый сон. Правда, через седмицу наговор ослабевает, и сны упархивают. Но и держать их слишком долго опасно. Любой сон способен превратиться в навязчивое видение и выклевать человеку глаза, чтобы тот уже больше ничего не узрел.
Путник знавал колдунов, что могли читать мысли или лишать человека воли. Знавал и самых уродливых и злых созданий, способных перебить одним ударом хвоста хребет лошади. Но чтобы кто-то приручал сны, о таком он слыхом не слыхивал. Доверять же мужчина привык только тому, что испытал или испробовал сам. Нет, не могла быть Тивисса ни ведьмой, ни отродьем лесных духов. И всё же простая травница на подобные штуки не могла быть способна.