«У Вас уважаемый, - говорит, - косоглазая близорукость, не совместимая со стрельбой. Специальные очки делать будем, с оптическим прицелом. Но для этого еще надо пройти обследование. Я вам направление дам в Геймгольца, а месяца через два пожалуйте снова в наши края – стреляться». Ой! Как некстати, как некстати. У меня через два месяца отпуск как раз. Я на море собрался на велосипеде ехать. Да, мы талантливые, на море только на велосипедах ездим. И не такое раньше вытворяли, когда шибко пили-то. Ну что вспоминать, что до лечебницы было.
Я Вам разве не говорил? Я же недавно в лечебнице побывал, в психиатрической! Понравилось. До лечебницы очень нервный был, а там порошков надавали – спокойный-спокойный стал, такой рассудительный. Это я после лечебницы писателем-то стал. Без выпивки скучно стало, вот я и стал мысли записывать. Поймаю, и на бумагу ее родимую, на бумагу. А до лечебницы и двух слов связать в узел не мог. И так я этим литературным творчеством увлекся, что даже подумал, а не начать ли мне пьесы писать для нашего художественного театра. А что? Даже уже и название придумал: «Му-Му на дне». Сюжет такой: служебно-розыскная овчарка по кличке Му-Му преследует вора-рецидивиста Герасима, ограбившего дом одного олигарха, по тонкому льду финского залива. Герасим, будучи уже на финской территории, проваливается под лед. Му-Му ныряет за ним. Это пока, все, что написал. Думаю на Пасху закончить.
... Короче, я возражать.
- В моих - то очках, - говорю, - стреляться, что, нельзя?
- Можно, - говорит окулист, - но только не в тумане.
Мать секунданта, думаю! В тумане-то как романтично - стрельба в тумане вроде, как оргазм в облаках! Сколько его не уговаривал, не объяснял, что я неизвестный русский писатель, очень талантливый, все без толку - зарубил дуэль, паразит!
И приснится же такое…
Я лежал, распростершись в полной прострации, на самом краю раскладушки и ловил мысли. Что за утро такое странное думаю, неужели таблетки перестали действовать? Кое-как один глаз открыл, огляделся. Потолок ровно висит, носки, как им и положено, в углу стоят, все вроде на месте. Посмотрел на часы - в Нью-Йорке полночь. Ой! Так я же на работу опаздываю! А надо еще успеть мысли записать.
Чу! Одна в голову ударила, бежит, рифмованная (а в рифму у меня редко ловятся, только с утра по четвергам): «Цвет у трусов стал синий, а не постирать ли мне их в керосине…» Хорошая, думаю мысль, распевная такая. Поймал ее и пригвоздил гусиным пером на чистый лист. Быстренько догрыз за мышью вчерашний сухарь, выпил чашку кофе и побежал. А на автобус народу - что грязного снега весной под ногами. Точно все не поместятся. Гляди, опять поместились. «Вот ведь какая безразмерная штуковина этот автобус, никак не лопнет!» – выбежала у меня из головы очередная и тут же убежала назад. Какая уж тут ловля, когда в автобусе так грудь сдавили, что не вздохнуть, не пукнуть. Ну и конечно, нашелся один, окулист, наверное, на ногу больную, собакой укушенную, наступил. Бросил я ему снежком в спину, когда уже выходили, и пошел по своим делам. Мы, талантливые, незадиристые. Доехал до работы. Но какая уж тут работа, к матери секунданта, после таких снов.
Вот тебе и сновидения, вот тебе и мысли. Как говорят французы - «Тут вам, не здесь!» А снится такое, потому что сны редко видеть стал, с тех пор как пить бросил…
- г. Москва, «Бирюлево-Восточное» 2008 год.
- Закончено: г. Париж, «Hotel Dauphine Saint-Germain» 2019 год.
Конец