Без предупреждения, не говоря ни слова, она начала крушить все вокруг с такой яростью, которой он никогда не видел ни у кого, кроме себя. Тень испуганно смотрела, но была слишком преданной, чтобы уйти. Гарри чувствовал, что очень, очень неправильно было бы остановить ее. Он стоял в стороне, смотрел, чтобы она не навредила себе.
Сара бросала все на пол, все бутылочки с духами с туалетного столика мамы, все их фотографии. Она сломала все, что могла. Она открывала шкафчики и вытаскивала все, она срывала картины со стен и выбрасывала их в окно. Она схватила стул и бросила его в мамино зеркало, разбивая его на тысячи осколков.
Затем, Сара побежала на кухню. Ее дневник снов, ее книга страхов, все еще была на столе. Черная, огромная, полная кошмаров.
Я ненавижу ее.
Она схватила ее и понесла в гостиную. Она быстро зажгла огонь и присела у пламени. Она начала вырывать страницы из дневника и бросать их в огонь одну за другой. Гарри смотрел на нее, обезумевший, но все еще хранящий молчание. Он видел свежую, красную кровь на повязке Сары.
Вскоре от дневника осталась лишь кожаная обложка с ее именем, написанным серебристыми буквами. Дневник снов, который подарили ей родители, который они использовали как какое-то идиотское руководство. Свидетельство четырех лет ее ужаса исчезло.
Ее родители знали, что им грозила опасность, она всегда им грозила, но в те последние месяцы — особенно. Но они все же не научили ее ничему, что помогло бы ей выжить. Они были слишком заняты охотой, чтобы рассказать ей, что происходит, подготовить к тому, что грядет. Они не думали о том, что должны научить ее, показать ей, сделать ее сильной? Им было наплевать?
Закопать дневник с заклинаниями в саду. Слишком мало, слишком поздно. Анна могла бы дать Саре единственное, что ей было нужно взамен — время. У них никогда не было на нее времени. Кроме как, когда у нее был сон, и им нужно было узнать, что она видела. Они никогда не видели ее, они никогда не смотрели. Анна однажды сказала, что заклинания слишком опасны, и она не была готова научиться им — и подвергла ее еще большей опасности, ничему не научив.
Сара вздохнула, внезапно опустошенная. Огонь поглотил дневник. От него осталась лишь кучка пепла в камине. Кожаная обложка превратилась в пустую оболочку.
Она встала, бледная, словно луна.
Она была свободна.
Она схватила пустую обложку и вышла из дома.
— Сара, — Гарри последовал за ней. Она выглядела спокойной, но он не думал, что пора оставлять ее одну. Они спустились с холма к Кросс-стрит и мимо железнодорожного моста.
— Что ты делаешь? — прошептал Гарри. Сара не ответила, но прошла под железной аркой в небольшой парк. Внезапно Гарри понял, что она собиралась сделать. Он шел за ней всю дорогу — по траве и дальше по склону, ведущему к реке. Он смотрел, как она бросает кожаную обложку в воду изо всех сил, чтобы она не застряла в камышах. Она очертила дугу в воздухе и упала в реку с легким всплеском.
Сара стояла очень близко к Гарри и взяла его за руку, не глядя, не говоря ни слова. Он крепко держал ее за руку, и они смотрели как то, что осталось от дневника, тонет в темной воде.
Намного позже, Сара решила, что грудь Гарри — единственное место, где она может находиться, и позволила ему обнимать себя всю ночь до рассвета. Он лежал неподвижно, боясь даже дышать, боясь, что все это слишком много для него. Он очертил ее профиль взглядом, желая, чтобы его глаза смогли коснуться ее прекрасного лица, изгиба ее груди, ее бедер, нежного пейзажа ее тела. Он прижимал ее раненную руку к своей груди.
Я не твой кузен. Я не Миднайт. Я не один из твоей проклятой семейки.
— Я едва ли старше тебя. И я люблю тебя, — прошептал он, когда был уверен, что она спит.
Только Тень, хранитель их секретов, услышала его.
Сара проснулась опустошенной, но чувствовала, будто огромный груз сдвинули с ее груди. Она открыла глаза, и первым, что увидела, было плечо Гарри. Она свернулась на нем калачиком, их конечности были переплетены, словно принадлежали одному телу, ее волосы рассыпались по нему, словно водоросли на скале.
Ей нужно было вставать, она знала, но еще на один момент, один момент она хотела остаться с ним.
— Осталось три, — тихо сказала она ему на ухо. Он проснулся от ее теплого дыхания на своей шее и вздрогнул, заставляя себя лежать неподвижно, борясь с желанием повернуться и обнять ее. Через несколько секунд пытки, нескольких секунд ее утреннего запаха и чувства ее волос на его руке, она ушла.
Глава 26. В моей крови
Если я стану огнем,
То знаю, что сгорит первым .
Сара нежно освободилась из объятий Гарри, думая, что он еще спит, и на цыпочках подошла к окну.
Она тихо открыла его и впустила свежий воздух. Сара стояла и глубоко дышала с закрытыми глазами. В ее груди больше не было тяжести, она больше не чувствовала того жуткого веса на легких, который перекрывал ей доступ воздуха. Ей больше не приходилось отчаянно пытаться вдохнуть, и быть уверенной, что она задохнется.
Она ужасно себя чувствовала после того, как разрушила комнату родителей, и даже хуже из-за того, что сожгла дневник, но она, наконец, могла дышать. Ярость, которая давила на нее с тех пор, как умерли родители — нет, которая давила на нее уже многие годы — эта пылающая, горькая, тайная ярость, которую она чувствовала каждый раз, когда они оставляли ее одну — ушла.
Гарри проследил за ней взглядом, когда она встала. Изящество и красота ее тела были словно ударом в его сердце.
— Доброе утро, — прошептал он.
Сара внезапно осознала, какой это был глубоко интимный момент, и скрестила руки на груди. Она хотела одеться. Она хотела, чтобы он встал с ее кровати. Она не была готова.
— Я сделаю тебе чашку кофе, — она схватила джемпер и завернулась в него.
— Спасибо. Как твое плечо? И рука?
— Кровоточат.
— Мне жаль.
— Все нормально, Гарри. Я вернусь через минуту, — она пошла к двери и обернулась. — Я должна кое-что сделать сегодня утром.
— Пожалуйста, не начинай уборку, Сара. Я не могу видеть тебя такой.
— Нет, не буду. В смысле, рано или поздно мне придется навести порядок в комнате родителей. Но сегодня мне нужно сделать не это.
— Я уберусь в комнате твоих родителей за тебя.
Сара подумала об этом минуту.
— Спасибо.
Сара приготовила кофе, пошла в подвал и закрыла за собой дверь. Она встала перед вещами мамы и осмотрела их с сосредоточенным видом на лице. Она собиралась изучить дневник Анны и понять все, что ее мать не сказала ей или не записала.
Она глубоко и свободно вдохнула и села за стол с дневником в руках. Она начала читать все заклинания, написанные Анной, одно за другим, изучая заклинания, произнося их. После странного опыта с сапфирами, она знала, что заклинания могут работать по-разному. Некоторые из них были очень страшными и даже требовали человеческой крови для проведения, и это заставило ее подумать о том, что предположительно делали ее предки в древние времена. « Или не такие уж и древние », — подумала она с дрожью. Грозные женщины Миднайт. Хотелось бы, чтобы у нее было больше времени узнать ее. Мораг умерла, когда Саре было семь. Утонула, споткнувшись и упав в море в туманную ночь, у них дома на Айле.
Я должна отправиться на Айлу. Когда все это будет закончено, я туда поеду.
Они ездили в их величественный дом на Айле, который принадлежал Миднайтам испокон веков, так часто, как только могли. Сара обожала туда ездить, ей нравился запах моря и соленый ветер в волосах. В детстве она мечтала жить на Айле, каждый день сидеть на пляже и слушать море. Они не ездили туда уже два года. Родители говорили, что это потому, что дом нуждался в ремонте, но она подозревала, что это, потому что Валайя охотились на них.
Сара подумала об огромной библиотеке своих прадедов — бесконечные полки книг от пола до потолка. Может, она найдет там какую-нибудь помощь. Может, найдет магические знания, в которых нуждалась, больше узнает о мире демонов, о Мейриде — тете, о которой она даже не подозревала.