— Да вы чокнутая! — орёт она и вылетает из моего кабинета, а я хохочу ей вслед зловеще и слегка истерично.
И даже не сразу слышу телефон.
Сев на место и просмеявшись, обращаю, наконец, внимание на прыгающий по столу аппарат.
— Почему ты взывала ко мне? — он начинает резко, без приветствий. А я почему-то вспоминаю о том, что вчера ночью он вот так же резко и без прелюдий брал меня. Алею. Тереблю подол узкой юбки.
— Довели, — честно признаюсь я. — Тут одна невеста на собственной свадьбе решила изобразить тебя. Как я могла такое стерпеть.
В трубке недоумённо хмыкают:
— Смертные не перестают меня удивлять.
— Поработай пару дней с невестами — вообще перестанешь удивляться.
Он снова хмыкает и загадочно произносит:
— Знаешь, мне тут в голову пришла одна идея, — таинственно замолкает, давая мне проникнуться и заинтересоваться, когда понимает, что я заинтригована, продолжает: — Собираюсь похитить одну юную и невозможно красивую Богиню Весны. Как ты думаешь, она согласится?
Улыбаюсь и с плеч будто камень падает:
— Нет, она будет отбиваться. А возможно даже кусаться.
— Ооо, — довольно тянут на той стороне трубки, — тогда я точно должен её украсть. Давно мечтаю быть искусанным Богиней Весны.
— Не забудь нарцисс, похититель, — дразнюсь я.
— И гранаты, — добавляет он, — потому что я не собираюсь её отпускать.
Душу наполняет тепло.
Нарциссы просто сладко пахнут. Гранат — просто вкусный. А мой сегодняшний сон — просто глупый. Мне не может навредить цветочная слизь… Я — Богиня Весны…
… но сейчас осень, и поэтому неприятное слово — «С.О.Б.» — всплывает в сознании, как морское чудовище — из вод океана. Оно преследует меня, будто эринии, и я вздрагиваю, словно от удара их бича.
Вмиг слетает сладкий дурман речей и привычный за сегодня страх снова сжимает горло ледяными пальцами.
— Почему ты активировал систему? — спрашиваю, замирая, потому что не уверена, что хочу слышать ответ.
Но ответ все же звучит, и он куда более пугающ, чем я ожидала:
— Пропала Сешат[11].
Именно так — чётко, коротко, бескомпромиссно — и должны звучать слова Аида Безжалостного.
А красноватая ядовитая жижа с запахом граната всё же захлёстывает меня, оплетает и утаскивает в небытие.
______________________________________________________
[1] Один из сыновей Гипноса, бога сновидений; его имя переводится как «пугающий»; насылает кошмарные сны.
[2] Кора (Персефона) росла вместе с Афиной и Артемидой.
[3] Кора — в дословном переводе — «дева», «девушка» — греческая богиня весны и всходов, дочь Деметры. Позднее её культ сольётся с культом более древней богини Персефоны. С тех пор Персефона будет носить двойное имя: когда она с матерью на поверхности — она Кора, сходя к мужу в аид — Персефона.
[4] Дифр (иногда дифрос, от др. — греч. δίφρος) — легкий табурет у древних греков и римлян.
[5] Имеется в виду нимфа Минта, одна из любовниц Аида, превращённая Персефоной в мяту.
[6] Один из трех гекатонхейров, сторуких великанов, после Титаномахии охранявших мятежных титанов, низвергнутых в Тартар.
[7] Имеется в виду вот это: «Гневается громовержец и грозит жене наказаниями. Умолкает Гера и сдерживает гнев. Она помнит, как сковал ее Зевс золотыми цепями, повесил между землей и небом, привязав к ее ногам две тяжелые наковальни, и подверг бичеванию» Н. Кун «Мифы и легенды Древней Греции»
[8] Нюкта — богиня Ночи, вернее, сама воплощённая Ночь. Она набрасывает на небо своё покрывало, усыпанное мириадами звёзд.
[9] Подземные богини мщения, хлестали грешников бичами.
[10] Бог смерти, юноша с железными крыльями, он своим мечом срезает пряди с головы умерших, отправляя их в Подземный мир.
[11] Сешат — богиня искусства, письма, литературы, судьбы и счёта в египетской мифологии. По некоторым источникам — жена Тота.
Сон второй: Лепестками черных роз…
…Персефона сидела на огромном троне, поджав под себя ноги, будто смертная, увидевшая мышь. Только вот девушки из Серединного мира при этом обычно громко визжат, она же не в силах произнести ни слова, онемела и окаменела.
Мрак — зубастый, когтистый, полный горящих голодных глаз — наползал на неё со всех сторон. Тёк чёрной рекой, извивался змеями, скользил, надвигался неотвратимо, всё ближе и ближе.
Она крепче сжимала скипетр — символ царской власти. Поднять царственный двузубец — не хватало сил.