– У тебя все хорошо? Слухи ходили самые разные! – Метр вдруг засуетился и вытащил конверт из стола.– Вот, пришло на твое имя.
В письме было всего несколько слов. Полночь, пятый день, координаты. В углу стояла подпись, «фойер фрей».
– Кто доставил? – У меня горло перехватило и я откашлялся.– Когда?
– В тот день когда тебя арестовали, больше трех месяцев назад.
Мы хорошо поболтали, метр был доволен и прощались мы с улыбками. Я возвращался в гостиничный номер, после истории с арестом мне отказали в любимом домике и новых заказов не принимали. «Фойер фрей». Штурмовик из моего взвода. Считал себя реинкарнацией какого-то древнего воина, полностью без башни, но приказы выполнял в точности. Наверняка ему нужна помощь, а я на станции отдыхаю! До назначенного времени еще двое суток, так что надо подготовиться. Кто его знает, куда он вляпался и что ему понадобится.
Парк это не лес, тут опасностей не бывает! Эту глупость вбивают в голову горожанам, чтобы они не волновались и спокойно тратили свои деньги. Но стоит отойти за границу деревьев и вы понимаете, что город кончился. Да, это не лес. Но законы уже изменились и кто не знает этих законов, не понимает их, тот жертва. Закон здесь один, право сильного. В просветах деревьев еще видны огни города, но уже рык зверя определяет твою жизнь. Я шел на встречу, не на бой, но шаг уже стал скользящим, сканер менял частоты, пытаясь пробиться сквозь деревья. Координаты вывели на небольшую полянку с поваленным деревом. Умеет парень места выбирать! Старое дерево упало так интересно, что я сомневаюсь в естественности этого процесса. Ложбинка, которую оно накрыло, не просматривалась с дорожки, думаю и сверху тоже. Сканер обрисовал контуры человеческого тела. Женщина? Какого? Я протиснулся к привязанной к поваленному дереву девушке. Живая, грудь еще двигается, дышит.
– Долго ты добирался, командир! Привет!
Из тьмы выплыл силуэт мужчины. Сканер только сейчас смог его заметить. Странные параметры, я бы сказал очень странные.
– Клинсели? – Силуэт был обманчив, черное пятно на черном фоне.
– А больше никого и не осталось!– Силуэт приблизился и стал заметнее.– Мой счет уже больше чем у тебя! Семьдесят один! С вот этой будет семьдесят два!
– Какой счет, Клинсели? Причем здесь гражданская?
– Макс! Мы ведь уже не на войне, какие гражданские? – Наконец я увидел его лицо. Без эмоций, маска с холодными глазами. – А счет у нас простой. У тебя пятьдесят семь, начиная с того майора, которому ты сердце вырвал и сожрал на его глазах. Мы все помнили твои слова, нельзя убивать просто так! Охотник убивает ради пропитания, воин врага своей Родины.
– Он пытал Робинса! Раненого, попавшего в плен!– Воспоминания об этом я долго пытался засунуть подальше.
– Да! Причем транслировал голопроэкцию перед всей нашей дивизией! Его рожу, когда ты жрал его сердце, тоже! Ты всегда был первым, мы только подражали тебе, стараясь хоть на секунду приблизиться к кумиру хоть в чем-то! Весь взвод старался убить врага голыми руками, как ты! Хочешь сказать не знал об этом?
Я знал. Конечно знал! Но как я должен был это остановить? Главное зачем? Там была война.
– Ты знаешь почему Робинса списали? Думаешь он сломался от пыток? Я нашел его, потом. Он мне признался, что сломался когда ты вырвал сердце тому ублюдку и вонзил в него зубы. Вот когда! Но теперь ему это ни к чему. Остались только мы с тобой.
В руках его появились такие знакомые штурмовые тесаки четвертого взвода. Мы заказали их на одной транзитной планетке, как знак отличия.
– Пора выяснить наконец, кто лучший!
Я не успел ничего сказать, как тьму прорезали росчерки клинков. Как он двигается! Как ветер, не встречающий препятствий, как вода, огибающая скалу. Спас меня щит, отразивший первые атаки и давший мне прийти в себя. Черт возьми, он нереально быстр! Я попытался сместиться и нога подломилась, я ее не чувствовал. В падении мазнул по бедру, ладонь стала липкой и такой знакомый запах крови ударил в ноздри. Лезвия воздуха вспороли темную фигуру и я еще успел услышать.
– Не честно. Командир.
«…Я вспомнил это место! Именно сюда я попадал когда болел воспалением легких! Темнота и тишина! Правда тогда я мог наполнить их своими фантазиями, расплывающимися, цветными фантазиями. Вот почему мне так нравились Дали и Моне! Те же яркие краски из моего горячечного детства. Сейчас было по другому. Тьма не хотела принимать цвет, мой крик не отзывался в тишине. Это была безграничная тьма. Может я умер? Мое сознание все еще ожидает в этой тьме? Чего? Перерождения? Мысли разлетались в стороны, я видел их, хотя ни единого лучика света так и не появилось. Постепенно и они покинули меня, тишина и тьма заполняли все, что я был. Свет! Когда-то во мне был ярчайший свет! Он мог разогнать мрак неправды и высветить ложь! Свет! Где он? Постепенно я смирился, принял тьму и тишину как естественное состояние. Изначально была тьма и тишина! Вот и я вернулся к началу. Появился на свет. С криком и ярким светом ламп. Постепенно упорядочивая и то и другое, но лишь для того, чтобы вернуться. Во тьму и тишину. Родиться на свет оказывается так неприятно! Понятно почему младенцы орут! Шум, яркий свет и никакого покоя! Я пытаюсь закрыть глаза, но кто-то раздвигает мне веки и светит в глаза фонарем. Что за издевательство! В ушах звон, писк и треск помех, ощущение такое, как будто надели на голову старый приемник и крутят настройку. Попадаются какие-то куски фраз, музыки, но больше треска помех. Тьма…»