На выходе поднимаю голову. Реклама туристической фирмы. Скидки. «Действуй сейчас!» – говорит мне, улыбаясь, девушка в купальнике с телефоном в руках. Один в один с тем самым, что приснился мне! Ну, это уже слишком!
Замедляю шаг и начинаю глубоко дышать. Вот так начинается сумасшествие. Сначала сны, потом разговор с рекламными картинками, так и до психушки недалеко… Подождав, пока сердце перестаёт колотиться, как ненормальное, выхожу из перехода.
_________
Мне довольно долго не открывали дверь. «Шутка?» – подумала я. Хорошо ещё, что наши разговоры с клиентами записываются! А то получилось бы, что я просто ушла с работы и гуляла по холодным улицам дождливым осенним утром.
Ещё раз, для очистки совести, звоню и круто разворачиваюсь, чтобы спуститься со второго этажа. Стоп! Слышу, как слабо щёлкнул дверной замок, загремела цепочка. Возвращаюсь, надеваю маску.
– Вам кого? – голос старый, скрипучий.
– Здравствуйте! – бодро говорю я и представляюсь. Фирма, имя. Всё как полагается.
– Это Анна Николаевна Вам звонила? – недоверчиво переспрашивает тот же голос.
Что ответить? Я не спросила имени женщины, с которой разговаривала утром…
– Не знаю… – тихо говорю я. – Простите, но она не представилась, а просто сказала, что соседка, что в Вашей квартире нужна уборка, и попросила меня прийти на дом, определить, так сказать, объём работ… Извините, если что…
Дверь неожиданно распахивается. На пороге стоит кукольная старушка. Букли, шёлковое платье. «Старорежимная», – говорит про таких бабусек моя мама. Вероятно, в её понимании это означает: культурный человек, представитель дворянства, почти полностью исчезнувшего за беспокойный двадцатый век. Я посмотрела на бабушку и почувствовала, что мои ноги стали ватными. Мне показалось, что сегодня, в моём сне, как и раньше, много ночей подряд, я приставала с расспросами именно к ней! Только в моём сне она была женщиной лет тридцати… Нет, этого не может быть!
– Вы довольно честны, – пожилая женщина оглядывает меня внимательными и ясными глазками. – Мою соседку зовут Ирина Николаевна.
Я послушно киваю головой. Честность – моё проклятие. Если бы я умела врать! Может, и моя семейная жизнь была бы другой!
– Проходите, – строго говорит старушка. – Смотрите, что здесь нужно сделать?
Осторожно вытираю ноги о половик у порога. Осматриваюсь. Квартира очень большая. Хорошо! Пол паркетный. Так, отчистить, натереть. Длинный, широкий коридор. Пропылесосить стены, вытереть шкафы… С удовольствием констатирую, что жилище – запущено. Пыли – ужас!
– Извините, а как мне к Вам обращаться? – вежливо спрашиваю я. – Мне бы хотелось всё записать, проставить расценки, согласовать…
– Аделаида Павловна, – гордо представляется бабулька, слегка наклонив свою голову. – Давайте, не стесняйтесь! Начинайте с гостиной.
Я, понимая, что работы тут непочатый край, решительно, без спроса, стягиваю свой пуховик и прохожу в комнату.
_________
Мы закончили только через час. Честно говоря, я не совсем понимала, как вообще можно жить в таких условиях! Сколько лет здесь не убирались? Сколько десятков лет?
– Извините, – я уже освоилась и прониклась неким состраданием к пожилой женщине, совершенно неприспособленной к бытовым проблемам, – а Вы совсем одна здесь живёте?
– Сейчас – да! – гордо ответила Аделаида Павловна. – Я уже как-то привыкла… Просто утром внезапно поняла, что если меня не станет… – она глянула на меня, удивлённую, – если я вскоре умру… Этот беспорядок в квартире… Ну, будет просто неприлично с моей стороны. Стыдно перед тем, кто придёт ко мне!
Я замерла. Значит ей, живой, абсолютно не совестно передо мной за свой бардак сейчас, а перед тем, кто заявится к ней, покойной, потом, будет стыдно? Получается, что я для этой «дворянки» не человек, а челядь, обслуга, быдло? Нормально! Показали тебе, Наталья, оператор клининговой компании, своё место! Неожиданно для себя я обиженно засопела.
– Ну что Вы, право, – участливо сказала Аделаида Павловна, заметив, как изменились мои глаза. – Вы тут совершенно не при чём. Мы ведь незнакомы, и Вы просто делаете своё дело… Каких уж только халуп не видели, наверное? А тот, кто придёт ко мне… Он – совсем другое дело!
Это было правдой. Мы частенько убирались в домах после потопа, ремонта, пожара… Так что огромная пыльная квартира – жилище старого человека – ничего удивительного из себя не представляла.
– Да, – согласилась я. – Только Вы как-то странно сказали. Ну, о том, что Вам, уже покойной, будет неудобно перед кем-то… Разве так бывает? Разве трупу, простите, не всё равно?