Девушка потрепала рыжий загривок демона, словно подёрнутый угольно-чёрными разводами, обращая его зачарованный восходом взор на себя.
— Ну что, Лисёнок? Полетаем? — невинно спросила она, как будто бы всё происходило так, как и должно быть.
Чёрт расправил свои не маленькие чёрно-рыжие перепончатые крылья, подставляя их первым лучам Мары. Все знания об этом мире тонкой струйкой втекали в его распахнутые глаза вместе со светом звезды. Он невольно встряхнул головой, избавляясь от сладостного наваждения.
— А как ты собираешься лететь, бескрылая? — неуверенно спросил демон.
Женя слегка подпрыгнула на месте, и вот уже за её спиной расправляются почти такие же крылья, как и у него, повторяя по тону цвет волос девушки. Как ни странно, и в этом они были похожи — её распущенные ниже плеч волосы имели рыжий цвет с чёрной прядью. Во внимательном взгляде серых, как зола, глаз девушки заплясали озорные огоньки.
— Так лучше, или ты во мне сомневался? — она задала вопрос тоном, пропитанным беззлобным ехидством, после чего продолжила: — Я в своих мирах и не на такое способна.
Наблюдать за растерянностью сильного, высокого и опытного демона было для неё сущим удовольствием.
— В архиве не писали, что ты одна из наших… — робко пробормотал он.
— А я и не из «ваших», — изобразив в воздухе «кавычки», Женя показала демону язык. — Я тут и есть всё.
— А как тогда?.. — демон неопределённо жестикулировал руками и даже крыльями, силясь сформулировать и донести до Жени суть своего вопроса.
Девушка приподняла бровь и косовато улыбнулась, произнеся:
— Ну, как-то так… — она развела руки в стороны, едва касаясь кистями тонких перепонок своих крыльев и закружилась на месте, глядя на три блёкнущих в свете Мары далёких солнца. А остановившись, она продолжила: — Догоняй, Пушистик!
Женя опрометью бросилась вдаль по лугу, срывая с растений мириады брызг росы. Мокрый подол лип к ногам, но вот она взмахнула крыльями и взлетела. Демон завороженно смотрел ей вслед, а сообразив, что именно сказала девушка, порывисто склонился, срывая из-под ног тёмно-рыжий цветок настурции с ярко-медовыми полосочками, ринулся догонять девушку, без разбега взмывая ввысь.
Полёт очаровывал изяществом пируэтов и воздушно-акробатических этюдов в исполнении этого странного дуэта. Пейзаж под крыльями сменял горные долины, подобные той, с которой они взлетали, на кряжистые хребты и обрывисто-голые скалы, густые леса перемежались чистейшими реками и озёрами. Небо меняло оттенки от нежно-розового до томно-багрового.
И вот уже Мара сползла к краю земли, с нежеланием покидая облюбованный небосклон. Демон с невероятным трудом смог нагнать легкокрылую хозяйку этого неба, лишь когда она соизволила приземлиться на одном из уступов скалы, сев на край и по-детски качая ногами.
— Вот, держи, — запыхавшись, процедил он, наклоняясь к девушке. — За такие чудеса я б и сам душу отдал.
Он стоял за левым плечом девушки, опираясь рукой о бедро, и протягивал Жене трепетно подрагивающий цветок. Она покосилась на демона и небрежно похлопала ладонью по камням рядом с собой, предлагая присесть. Когда Чёрт уселся, девушка приняла его подарок, положив его справа от себя, и сказала:
— Ловлю на слове. А теперь смотри…
Последние лучи Мары окрашивали скалу в малиновый цвет, а небо переливалось всеми оттенками пурпура. Едва ленивое светило за горизонтом испарилось, небосклон, как по тумблеру, перекрасился в фиолетовый, а на скале стал проступать едва заметный люминесцирующий узор. Чем больше звёзд усеивало небосклон, тем более ярко расцвечивались скалы, а под ногами вдалеке, куда ни глянь, вспыхивали отсветы чего-то разноцветного… Завороженный взор демона жадно впивался во всё, что его окружало.
— А что там, внизу? — робко поинтересовался он.
— Ты о цветах? Да-да, не удивляйся, это всё они. — в подтверждение своих слов, девушка подняла со скалы цветок. Настурция неярко мерцала, отбрасывая колдовское сияние на её колени, как лампадка на ветру.
Сквозь чарующую песнь ещё тёплого ветра между стен и утёсов обрывов и скал прорвался странный звук. Кажется, это была какая-то мелодия. Демону показалось странным и настораживающим слышать подобное в столь первозданном и девственном мире. А Женя лишь недовольно передёрнула плечами, сказав: