— Так, малышка, как ты этот фокус провернула? Быстренько вертай всё, как было́! — помогая Жене встать и укутаться в пододеяльник, быстро отделённый от одеяла, как в тогу, тоном, полным негодования возвещал демон, косясь на вяло тлеющий костёр.
— А что не так и чем ты снова недоволен? — небрежно отмахнулась та, вставая на карачки и утыкаясь чуть ли не самым носом в угли. — Сейчас немножко жару поддадим — совсем ништяк будет. Ты только хвороста немного собери, чтоб было чем поленце подзадорить.
Девушка небрежно повела рукой в сторону от костра, указывая неопределённое направление поисков растопы. Неуверенность и сомнения в ней растаяли так же быстро, как обычно тает утренний туман после появления первых лучей солнца.
— Ты что, не чувствуешь опасности повсюду? И магии здесь и в помине нет, её тут кто-то выжрал подчистую, ни крохи не оставив. Видишь, нечем даже крылья и прочее в визуале поддерживать. — нервно озираясь, тараторил парень, накинув высвобожденное одеяло на голые плечи и зябко поёжившись от предрассветной прохлады.
— Ты чего так трясёшься? — недовольно фыркнула Женя, подкидывая шишки, найденные во мху, в угли. Шишки разгораться не спешили, отсыревшие отрожки шипели и потрескивали от жара, но высыхать и разгораться не желали. — Со мной тебе тут ничего не угрожает. Лучше веточек посуше возьми наломай с во-он того сухостоя. И поживее, а то я за костёр не отвечаю.
Демон не осмелился оспаривать веление той, кто смело разжигает ритуальный костёр сердца проклятого леса, куда даже драконы, и те не суются со страху. А эта — не по незнанию, что издали заметно, — по собственной воле решила будить местного владыку, будто это сущая безделица. Парень опасливо ступая по мягкому мху подошёл к молодому но совершенно мёртвому деревцу и начал обламывать с него веточки. Поднеся к костру добытое топливо, он опустился на корточки и неуверенно посмотрел в глаза Жене.
— Ну чего опять не так? — пробормотала она, аккуратно высвобождая из крепких жилистых рук веточки одну за другой. — Не пялься так, а то вместо веток тебя на угли посажу. Гореть будет хуже, зато веселей.
Пусть в тоне девушки и прослеживались шутливые нотки, но демону наотрез расхотелось рисковать. Он невольно потупился и с дрожью в голосе пробормотал:
— Прости…
— Да ладно тебе. Будь так добр, подсоби. А я пока лагерь слегка обустрою. Ты только аккуратненько по пару веточек углям давай, чтоб не фугасил раньше времени.
Лисёнок безропотно подчинился, продолжая краем глаза следить за Жениными действиями. А она, всего на пару длинных шагов отойдя от костра, словно отмеряя точное расстояние и ориентируясь по ей одной известным приметам, вновь присела, повела пальцами по мху и, словно нащупав бегунок молнии, открыла вход ещё мгновение назад не существовавший палатки, вытянула из неё коврик и большой туристический, определённо тяжёлый рюкзак, но сделала это так легко, словно обе ноши были равновесны.
Коврик оказался в одно небрежное движение расстелен поближе к костру, а из рюкзака, поставленного на него, не глядя были извлечены простые камуфляжные штаны и тёплый безразмерный мягкий худи. А следом — литровая эмалированная кружка, баночки с молотым кофе, специями и сахаром с сухими сливками. Девушка без тени стеснения скинула импровизированную тогу и натянула штаны не отходя от костерка. Потом, как была, босиком прошлась по поляне, окидывая её критическим взором, сама себе хмыкнула и вернулась к рюкзаку. На молчаливо-удивлённо провожающий её взгляд снова хмыкнула:
— Всю службу проспал, костровой. Гляди, чтоб костратом не стал. И худи надень, а то в одеяле ты на пугало похож.
Немножко прифигев от такого обращения, Лисёнок всё же не смог сдержать реплики:
— А сама в камуфле и тельнике больше на вэдэвэшника похожа, чем на девку. И даже схожий боевой раскрас.
Женя ещё раз хмыкнула, нарочно сильнее размазал «поплывший» от жара углей макияж и повернулась к демону спиной, наклоняясь к рюкзаку и выуживая не глядя вполне себе увесистый топор, небрежным взмахом которого подцепила его лезвием кружку за ручку и уже отдаляясь от костра ехидно буркнула:
— Кто будет фыркать как обиженный лисёнок, лишённый всего своего магического налёта — кофе не получит. Сегодня кофе — награда за примерное поведение.
Пройдясь до отмеченной первым хмыком точки, Женя вскинула топор сперва на плечо, на лету перехватывая кружку свободной рукой, потом взмахнула им над головой и отпустила из рук. От взмаха рубящий инструмент взлетел невысоко, а когда достиг наивысшей точки — перестал вращаться и, как синхронист с вышки, устремился к поверхности земли. Мох жадно принял топор в свои неожиданно гостеприимные объятия по самую петельку рукояти. Женя легко ухватила кожаный ремешок и с той же лёгкой небрежностью движений вытянула орудие деревообработки из земли со странным зыбким хлюпающим звуком. А подвесив холодняк в боковую шлёвку штанов рукояткой, так, чтобы лезвие было направлено назад, присела и повела рукой по мху, проводя от места падения топора черту в сторону от костра и палатки, тихо приговаривая: