Дети попрыгали в канаву. Щенков было четыре. Два уже умерли, а два хотели куда-то ползти, и у одного даже немного получалось ползать.
Родные чем-то занимались в сарае, и я смогла из холодильника взять банку молока, налить немного в блюдце и вынести на улицу.
Тот щенок, у которого получалось немного ползти, щекотно вылизывал с моей ладони молоко, а потом пищал, требуя добавки. Того, который не умел ползать, у дочери не получалось кормить, и когда я взяла его к себе, он тоже не мог есть, только намочил мордочку в молоке. Оно впитывалось в него всего, как в губку.
— Ты взрослый человек, — сказала мне моя тетка. — Зачем ты разрешила детям подобрать щенков? Неси обратно, где взяла.
— Куда, в канаву? — спросила я.
Дети ревели в голос.
— Забери их, — сказала другая тетка. — Я знаю, что надо сделать. Но это не при детях.
— Не отдам! — крикнула Танька.
Она схватила обоих щенков и бросилась с ними по улице. Мы с сыном побежали вслед за ней.
В потемках сидели на лугу под ветлами. Там, где я видела старуху. И чуть поодаль — пастуха. Приснится же… Было свежо. Пора было мыть ноги и спать. Мы так и не придумали, где спрячем щенков.
Когда вернулись домой, одна моя тетка спросила:
— А бабка-то в рыжей кофте была?
— В рыжей, — сказала я.
— Сама худая, кофта висит на ней? Да?
— Ну да, висит…
— И собачонка рыжая… Ну, так она в том конце улицы живет, за клубом. Рядом с ней как раз та лужа заканчивается, где утки днем плавают. Видели уток-то днем?
— Видели… — ответила моя дочь.
— Да вы их видели не там, — сказала другая тетка. — Я говорю, не первая от нашего дома лужа. Третья, может.
— А если после клуба считать, то вторая будет, — уточнила еще одна моя тетка. — Первая лужа от нас — она еще до клуба…
— Это Никифоровна живет за клубом, — объяснила мне первая моя тетка. — Несите к ней туда щенков.
— Смотри не перепутай, — сказала мне другая тетка. — У нее возле ворот скамейка сломанная.
— Починить некому, все померли у ней, — сказала третья.
И мы снова побежали по улице.
У сломанной скамейки после клуба я огляделась, а потом присела и подсунула под ворота одного щенка. Тут же, как будто нас только и ждали, что-то ткнулось в мои руки. Собака быстро приняла у меня щенка и вскоре вернулась за вторым. Может, она потом возвращалась и еще — ведь она не знала, что два ее щенка уже умерли — но мы не стали больше ждать.
Из клуба валил народ. Парни смеялись в темноте, несколько девушек визжало там и здесь. В небе висели звезды. На улице было полно пьяных, и я думала, что покажу детям созвездия, когда мы будем в безопасности — в своем дворе. А потом сразу спать… Хотелось спать…
На железной, вполкомнаты, кровати я как всегда улягусь в середине — чтобы дети не толкали друг друга во сне.
Я знала, что мне будет страшно засыпать. Вдруг это правда, что я только снюсь моему сыну? Значит, можно уснуть и не проснуться. Кто знает, когда он увидит меня снова… Когда так хочешь спать, что только не приходит в голову…
Я вдруг почувствовала себя очень усталой. Мои ноги вспомнили о том, что они все утро жали на педали, тут же перед глазами запестрели колючки в шерсти Дружка, а руки вспомнили шерстяную собачью морду, горячее, быстрое дыхание — когда она принимала у меня щенков. Только бы ей удалось спрятать их понадежней, чтобы старуха не увидела их, пока они не подрастут.
— Мама, собачки спят? — спросил мой сын.
— Спят, спят, — сказала я. — И нам пора.
Черный силуэт стоял на нашем пути. Сын забежал вперед и обнял меня за коленки.
— Это твои дети? — спросил сегодняшний пастух. — А ты правду сказала мне, что ты не замужем?