Нет, она не желала сейчас ломать голову над этим, странность за странностью выводили замысловатый узор, всё больше терявший ясность и здравость. Сначала она всё расскажет Сергею и Мицкевичу, а там видно будет. Пусть мужчины решают эту задачку.
– Сергей, – окликнула она охрипшим от плача голосом, как только завидела верхушки палаток. – Серёжа!
Он услышал и побежал в её направлении.
– Лариса, у нас беда! – Её опередил его натянутый от напряжения, точно струна, голос. – Мицкевич!
– Что с ним? – Ей показалось, что её сейчас раздавит и припечатает намертво к этим камням под ногами.
– Как только ты ушла, я решил проверить, как там дядька. Захожу, а он какой-то не такой. Весь мокрый и хрипит, – Сергей говорил быстро. – У него жар, Лариса.
– Температуру мерил?
– Да. – Теперь страх и дрожь проступили в голосе парня. – Тридцать девять и семь! Я не знаю, как сбить жар! Уже и раздел его, обтирал холодной водой. Сделал укол жаропонижающего. Всё бесполезно! Чёрт! Я боюсь за него. Где ты была?!
Лариса ухватила Сергея за руку и потащила в мужскую палатку. Он смотрел на неё с надеждой, глаза готовы были вот-вот исторгнуть слёзы. Только этого не хватало теперь.
Мицкевич лежал под шерстяным пледом с влажной повязкой на лбу. Щёки его багровели от румянца. Лихорадка скрутила тело, выбивая из него крупную дрожь. Рот мужчины был широко раскрыт, из него доносились слабые хрипы.
– Плохо дело, – подытожила беглый осмотр Лариса. Она взяла в ладонь запястье правой руки больного, пульс зашкаливал. – Либо сердце не выдержит, либо лёгкие откажут.
– Что же делать?! – Сергей стоял рядом, заламывая от беспомощности руки.
– Сделай ещё одну инъекцию, хуже уже не будет. Продолжим обтирать тело по очереди, может, сможем его спасти.
– Это, наверное, потому что я ему успокоительного бахнул в воду, – винил себя юноша.
– Да брось! От него он наоборот должен был расслабиться и спать сном младенца. Это ж безобидное средство.
– Тогда почему? Почему?! – Мужской голос сорвался в надрыве.
– Наверное, удар оказался велик, Серёж, – монотонно проговорила Лариса. – Всё-таки смерть Удалова потрясла Юрия Михайловича. Вспомни, как он был подавлен и удручён.
– Да, но…
– И Люда… – наконец-то выдохнула девушка.
– А что Люда? Что с ней-то? – без интереса спросил Сергей.
– Мертва, как и Удалов. – Собственный голос показался Ларисе чужим. – И похоронена на том же кладбище. Правда, понятия не имею, кем.
– Что?! Люда умерла? Когда!
– Похоже, давно… – Голова Ларисы безвольно свесилась на грудь, глаза грозились разразиться дождём слёз.
– Я не понимаю. Она же сегодня была здесь, а потом там…, – запинался Сергей. Он побледнел ещё сильнее от такой новости. – Как?!
– Я сама пока не пойму. Но факт в том, что она мертва, – Лариса слышала свой ровный и спокойный голос со стороны. – Я нашла её. Она закопана слева. Могиле не один день. Труп уже портится. Надо завтра её выкопать и обернуть в брезент, чтобы после довезти в целости.
– Как же так?! Как же так?! – причитал Сергей, его голос походил на растянутое завывание. – Я её видел, разговаривал. Она была живой, поклясться могу в этом чем угодно!
– Не трави душу! Сейчас нужно думать о живых, мёртвые от нас уже никуда не денутся. – Лариса еле сдержалась, дабы не влепить парню пощёчину.
Истерик она терпеть не могла, а уж со стороны мужчин и вовсе не допускала подобных проявлений эмоций. Сейчас, когда их осталось двое здоровых и на ногах, все эмоции шли только во вред, необходим был трезвый и холодный рассудок, чтобы выжить и не дать уйти в мир иной больному товарищу.
– Сергей, ты в курсе, кто сфотографировал Врата? – она решила отвлечь Сергея, а заодно решить всплывший из подсознания вопрос, давно волновавший её, но всё время так некстати уходивший на дно забот. – Ну, та статья в газете, о которой много говорил Мицкевич.
– Нет, не знаю, – ответил не сразу он. – Я помню, что имя и фамилия были, но хоть убей, не припомню чьи. И простые были. Это я точно помню. Если бы фамилия была какая-то замысловатая, то я бы запомнил. У меня почему-то сложные и труднопроизносимые названия вклиниваются намертво в память. Уж не знаю почему. А имена и подавно. А вот с обычными – беда.
– Ладно, не задумывайся об этом. – Лариса устало обвела палатку взглядом, у мужчин царил бардак, вещи лежали скомканными кучами, пахло залежалостью и потом. – Надо проветрить помещение.
– Но как же дядя?
– Укутаем его до ушей, в спальнике ему тепло. А вот воздух нужен, смотри, как он надрывно дышит. Если укол твой не поможет, будем дежурить всю ночь, обтирать. Спирт есть или водка? Я знаю, что у вас что-то оставалось после первого вечера.