— А что, если так? — он не выглядит ни капли обиженным.
— Ему просто нравится пользоваться нашим WiFi и дерьмовым кабельным, — говорит Крейг.
— На чьей ты стороне? — жалуется мой собеседник.
— На той, на которой нет тебя, — язвит Крейг, вызывая во мне чувство самодовольной победы.
— Ой, а я думал, мы друзья, — парень притворяется раненым, кладёт руку на сердце и откидывается назад, как будто в него только что выстрелили. — Крейг знает, что любит меня, просто не хочет в этом признаваться.
Он подмигивает мне, его длинные ресницы почти касаются щек.
Плавным движением мой незнакомец запрыгивает на сиденье рядом со мной. Я не уверена, какая часть нашего разговора вызвала флюиды «давай останемся друзьями». Я не придаю этому значения, потому что, когда он устраивается на своём месте, моё внимание переключается на то место, где его нога соприкасается с моей.
— Я Дрю, — говорит он, протягивая руку. Я коротко принимаю её, а затем возвращаюсь к своему напитку. — Ты знаешь, что принято называть свое имя, когда кто-то представляется?
— Я не сообщаю незнакомцам личную идентификационную информацию. И разве тебе никто не говорил, что рукопожатия уже давно не в моде? — говорю я ему, отмахиваясь.
Я взяла за правило не рассказывать людям слишком много о себе; все ключевые моменты моей жизни часто приводят к разговорам, которых я предпочла бы избежать. Давайте подумаем: знаменитый папа, мертвая мама или рассказ о работе в НХЛ, в итоге я буду больше говорить об игроках, чем о своей работе.
Чтобы не быть «жужжащей», я не против солгать, чтобы поддержать разговор. Но мне нравится то сырое взаимопонимание, которое мы установили, и я не хочу разрушать его неоправданной нечестностью.
— Но мы не совсем незнакомцы. Ты знаешь моё имя, а я знаю, что ты слишком упряма, чтобы признать свою неправоту.
— Если бы это была вся необходимая информация, я бы подружилась со своим баристой.
— Приятно знать, что я не получаю особого отношения, но я готов поспорить, что бариста, по крайней мере, знает твоё имя.
— А как ещё я узнаю, что мой заказ готов?
Я закатываю глаза от того, что мне приходится объяснять очевидное:
— Тогда, наверное, мне придётся пригласить тебя на кофе.
— Этого не случится. А даже если и случится, я буду ожидать, что заказ сделаешь ты, так что на заказе будет стоять твое имя, а не моё, и это сведет на нет всю цель твоей затеи.
— Ты забываешь о второстепенной и более важной цели, — он делает паузу. — «Угостить красивую женщину выпивкой». Но я могу сделать это и сейчас, если ты мне позволишь.
— Я сама могу купить себе выпивку. Спасибо.
— Судя по имеющимся данным, — говорит он, указывая на янтарную жидкость, все ещё находящуюся в моём бокале. — Я не доверяю тебе покупать напитки самостоятельно, и ты мне должна.
— Почему?
— Я назвал тебе свое имя, и у меня нет ничего, кроме знания, что ты – ключевая демографическая группа для этого места, но это не так уж много, чтобы работать с тобой.
— Каким образом я вписываюсь в «ключевую демографическую группу»?
Я изо всех сил стараюсь не вздрогнуть от этого комментария. Я бы обиделась, если бы не знала, что он прав в том, в чем никогда не признаюсь.
— Хммм, ты, наверное, была подростком, когда были популярны группы вроде «Fool’s Gambit». Получила билеты на один из их концертов на Рождество, провела неделю перед этим, сделав какой-нибудь предсказуемый знак вроде «Я люблю Уэсли Харта», и, вероятно, у тебя есть несколько завышенных по цене памятных вещей, которые ты хранишь ради ностальгии в картонной коробке и не можешь заставить себя от них избавиться.
Он пересчитывает каждую причину по пальцам и бросает на меня наглый взгляд, уверенный, что поймал меня на слове.
Я смеюсь, готовая разрушить его ожидания:
— Надеюсь, они не платят тебе за маркетинговые исследования. Я не меломан, никогда не была на концерте, и у меня есть гораздо более интересные вещи, на которые я могу потратить свои деньги, чем памятные вещи, которые в итоге окажутся в картонной коробке под моей кроватью, — говорю я ему. Клянусь, его ухмылка растет, словно доказать, что он ошибается, было именно тем, чего он хотел. — С другой стороны, тебя чертовски легко прочитать. Вероятно, ты достиг своего пика во время учёбы в старших классах или сразу после окончания школы. Живёшь ради «счастливого часа», потому что это первое приемлемое время, когда можно прийти сюда и выпить в одиночестве. Ты, вероятно, идёшь домой с тем, кто считает тебя сексуальнее, чем ты есть на самом деле, а потом делаешь это снова на следующий вечер.