Он отстраняется и смотрит на меня, оставляя на моих разбитых губах желание большего.
— Если ты собираешься продолжать издавать такие звуки, нам лучше уйти куда-нибудь ещё, пока нас не попросили так вежливо уйти, — говорит он, прежде чем наклониться и прижаться к моим губам. — Если следующие слова, которые вырвутся из этого милого маленького ротика, будут: «Я не занимаюсь сексом на одну ночь» или «Я не такая девушка», дай мне знать прямо сейчас, чтобы я мог заказать тебе Uber домой, а я пойду и позабочусь о себе.
Я не могу сдержать улыбку, которая появляется на моих губах, прежде чем приподнимаюсь на носочки и шепчу ему на ухо:
— Это просто твое счастье. Я занимаюсь сексом только на одну ночь.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Лейси
Я успеваю положить ключи на блюдце в прихожей, прежде чем моя спина оказывается прижатой к твердой поверхности двери. Его губы находят мои с таким энтузиазмом, что мне кажется, будто я – единственное, что может его удовлетворить.
Я ощущаю легкий укол боли, когда он берёт меня за хвост и дразнит зубами нежную кожу на стыке челюстей. В ответ на жжение моя спина выгибается дугой, и я скрежещу по его бедру. Пользуясь случаем, он проводит пальцами по оголенному участку кожи на моём животе, и меня словно бьёт током. Я как громоотвод, в который постоянно попадают, подпитывая моё растущее желание.
— Ты просто собираешься провести следующий час, целуя меня, или собственно подтвердишь свои слова делами? — спрашиваю я, желая большего. Хочу раствориться в нём. Узнать, что он может сделать своими ловкими пальцами и порочным языком.
Его изумрудные глаза сужаются:
— Не волнуйся. Я прижмусь губами к тому месту, где ты будешь стонать громче всего.
Я знаю, что у дьявола должны быть зелёные глаза, потому что никогда в жизни не видела ничего более греховного, чем его пожирающий меня взгляд. Словно в подтверждение слов, его рук пробирается под мою рубашку, нащупывает затвердевший сосок и перекатывает его между пальцами, срывая с моих губ испуганный вздох.
Прежде чем я успеваю полностью осознать происходящее, он заставляет меня обхватить его талию ногами и несёт на кухню, где опускает на стол.
Рубашка и лифчик легко отброшены, но джинсы прилипли к моей коже, влажный хлопок прилип к бедрам, словно их единственная цель в этой вселенной – не дать мне заняться сексом сегодня вечером. Бежать под дождём – это как в чёртовом кино, пока твоя одежда не мешает настоящему волшебству.
Поначалу я сопротивляюсь, пытаясь стянуть их с бедер, но Дрю берёт верх.
Никакая неловкость не нарушает напряженности между нами, когда он сдергивает ткань, заставляя меня чувствовать себя так, будто меня разворачивают. Подарок для его удовольствия, пока он не спеша обнажает каждый сантиметр моей кожи, позволяя своим прикосновениям пройтись по внутренней стороне моего бедра.
Я полностью обнажена перед ним, и холод мрамора пробирает меня до дрожи. Когда я поднимаю взгляд, его глаза смотрят на меня с пылающей интенсивностью, которая грозит поджечь мою кожу.
Он протягивает руку и проводит пальцем по моему центру:
— Посмотри на себя, ты уже вся промокла.
— Это просто от дождя, — ответ прозвучал так же легко, как дыхание.
— Правда? Из-за дождя ты готова к тому, чтобы тебя трахнули? — наглость, такая наглость. Прежде чем я успеваю сформулировать ответ, подушечка его большого пальца обводит мой клитор. Мои бедра отталкиваются от стойки так, что одна из его массивных рук удерживает меня на месте. — Тебя возбудил наш маленький спарринг-матч? Держу пари, ты была такой все время, пока мы были в баре. Что я нашёл бы, если бы проверил?
— Ничего, — отвечаю я, несмотря на то, что в животе уже больше часа нарастает жар.
— Лгунья. Может, ты и считаешь меня раздражающим, но твоя киска практически умоляет меня о внимании.
Мой разум отключается, когда палец погружается в меня, изгибаясь и ударяя точно в цель, чтобы отключить весь мой мозг.
Второй палец заставляет меня тереться о его руку:
— Вот так. Покатайся на моих пальцах.
Эта похвала абсолютно опасна, она посылает в меня жар, который чувствую до самых пальцев ног. Я делаю всё, что он приказывает, пока мои бедра не начинают дрожать, и я неуверенно наклоняюсь всё ближе и ближе к краю разрядки. И тогда он останавливается. Он, блять, останавливается, убирает руку, оставляя меня пустой и абсолютно нуждающейся.
Из моего горла вырывается звук ярости, находящийся на полпути между криком и хныканьем: