— Пошёл ты.
— Скоро, обещаю. Но будет забавно посмотреть, насколько сильно я смогу тебя разозлить. Возможно, раньше ты думала, что я свожу тебя с ума, но поверь, я ещё не закончил тебя мучить.
Ещё. Мне нужно больше. Всего. Любого ощущения.
Я протягиваю руку, чтобы расстегнуть пуговицу на его джинсах, но он ловит мои запястья одной рукой как раз в тот момент, когда мои пальцы касаются ткани его брюк. Ткань натягивается, свидетельствуя о его желании.
Кажется, что кинжалы, которые я бросаю в него взглядом, только забавляют его:
— О, я пока не отдам тебе свой член, жадина. Сначала ты должна его заслужить.
Всё ещё удерживая мои запястья, он опускается на колени, и это чертовски красивое зрелище. Его губы касаются нежной плоти на сгибе моего бедра, побуждая меня раздвинуть для него ноги.
Я с радостью принимаю приглашение.
Он зарывается головой между моих бедер. Его язык танцует вокруг моего клитора, дразня меня, но не попадая туда, куда я хочу. Не по незнанию, а в рамках той битвы воли, в которую мы ввязались. Я двигаю бедрами, отчаянно желая получить то удовольствие, которое он мне подарил.
— Чёрт. Ты такая сладкая на вкус, несмотря на весь твой яд.
Хрипота в его словах вибрирует во мне. На этот раз, когда он опускает голову, поглощает меня, погружая в меня язык, большой палец встречается с моим клитором, делая те же точные круги.
— Это идеально, — задыхаюсь я, прилив экстаза грозит разорвать меня на части.
Я не чувствую ничего, кроме того, как он возбуждает каждый чувствительный нерв, словно я – чёртов фейерверк, когда я кончаю. Он отстраняется, освобождая мои запястья, а затем поднимается и берёт мой подбородок в одну руку.
— Ты почти убедила меня, что хорошая девочка. Ты выглядела почти ангельски после того, как кончила мне на лицо. Жаль, что я знаю правду, — он наклоняется ближе, так что его слова касаются моей щеки. — Ты маленький демон.
Когда он прижимается своим ртом к моему, я чувствую вкус собственного возбуждения, когда наши языки сталкиваются. Он раздражает, но я должна отдать ему должное. Есть компетентные мужчины, а есть этот человек, у которого, кажется, в голове выжжен атлас моего тела.
— Никогда бы не подумала, что ты такой щедрый. Даже если ты им не был, я бы позаботилась о том, чтобы получить то, что заслуживаю, — говорю я с уверенностью человека, который не только что не развалился на его губах.
— Я никто, если не джентльмен.
— Ты не джентльмен.
— Ты права. Хорошо, что ты это знаешь, потому что я не думаю, что кто-то из нас хочет, чтобы я был нежен в том, что будет дальше.
Верно. Я не хочу чувствовать себя розой, которую можно смять и выбросить. Хочу, чтобы он вгрызся в меня, чтобы у меня был повод укусить его в ответ.
Мои глаза следят за его движениями, когда он поднимает рубашку, обнажая мозаику темных татуировок и скульптурные контуры мышц. У меня нет сомнений, что Бог – женщина, потому что нет другого объяснения тому, как хорошо он сложен.
У меня пересыхает во рту, когда он расстегивает ремень и спускает брюки.
— Ты...
— Если ты скажешь «слишком большой», я буду разочарован. Я думал, тебе понравится вызов, или ты только говоришь, что большой?
— Я собиралась сказать «адекватный», — я не собиралась, и, судя по его ленивому, самодовольному выражению лица, он тоже это знает.
— Адекватный? Не могу дождаться, чтобы доказать, что ты ошибаешься.
Он снова поднимает меня в воздух. Этот человек и его одержимость носить меня на руках вызывает легкое привыкание: я чувствую себя легкой и абсолютно беззаботной.
— Ты готова? — спрашивает он, укладывая меня на матрас.
— Да. У меня есть презервативы в верхнем ящике тумбочки, — я указываю ему, но он уже держит один в руке, разрывая обертку и наматывает его на свою внушительную длину.
Руки обхватывают мои икры, и он сдвигает меня к краю кровати, вызывая неловкий писк с моих губ. Как только я оказываюсь там, где ему нужно, он берется за мои бедра и раздвигает их, чтобы встать между ними.
Я наблюдаю, как он проводит рукой по своему стволу, а затем выстраивается в линию и медленно входит в меня, чтобы я почувствовала каждый дюйм.
— Боже, — стону я, пока моё тело привыкает к размеру его члена.
— Не Бог. Я назвал тебе свое имя, и я жду, что ты будешь им пользоваться, — приказывает он, покачивая бедрами, входя и выходя из меня в мучительно медленном темпе по сравнению с тем, чего я жажду.
— Хорошо, Дрю. Хватит тянуть время и трахни меня так, будто ненавидишь меня до глубины души.
Мои слова, кажется, разрывают последнюю нить колебаний между нами, и он подаётся вперёд, с жестокой силой толкаясь бедрами. Он доводит моё тело до исступления, заставляя меня извиваться под ним.